“Я не соглашалась быть мачехой — это не моя жизнь, не мой выбор.”
Когда я познакомилась с Дмитрием, он сразу сказал всё как есть: трое детей от первого брака, алименты, дорогие подарки, планы купить каждому по квартире в Москве. Мне было двадцать семь, ему — под сорок. Я понимала, во что ввязываюсь. Более того, меня даже радовало, что он не станет упрашивать меня рожать — я всегда считала, что материнство не для меня. Чайлдфри — осознанный, твёрдый выбор. Свобода, путешествия, карьера, личное время.
Первое время всё шло хорошо. Дмитрий снимал большой дом в Подмосковье, деньги у него водились. Дети — смирные, воспитанные, приезжали на выходные, иногда оставались ночевать. Я находила с ними общий язык: смотрели фильмы, готовили, они относились ко мне уважительно. В общем, роль «доброй тёти на субботу-воскресенье» меня вполне устраивала. Никто никому не мешал.
Так длилось два года. А потом… всё покатилось под откос. Старшему, Кириллу, стукнуло четырнадцать, он разругался с матерью и сбежал к нам. Дмитрий, как всегда, с утра до ночи на работе, а я осталась наедине с колючим подростком. Хлопанье дверьми, музыка на полную громкость, дерзости. В моём доме поселился чужой ребёнок, который вёл себя так, будто я пустоею место — и был прав, ведь для него я действительно никто.
Прошло три месяца — и бывшая жена Дмитрия «временно» подкинула нам младших. Мол, переезжает в Екатеринбург, там новая должность, вот обустроится — сразу заберёт. Но «временно» затянулось уже на год. Дети всё ещё с нами. Ни звонков, ни разговоров о том, что мать их заберёт.
Теперь в моём доме живут трое чужих детей. Старший меня не замечает, делает всё назло, словно я прислуга. Средний, Артём, не справляется с учёбой — каждый вечер приходится корпеть над домашками. Младшая, Алиса, проще всех, но её надо возить на танцы, олимпиады, в театральный кружок. И всё это — на мне.
Я не подписывалась на это. Я не хочу быть нянькой, репетитором, шофёром и поваром в одном флаконе. Некогда работать. Я фрилансер, были клиенты, заказы, стабильный доход. Теперь — пусто. Люди перестали ждать — я вечно при детях. Дни превратились в беготню, в бесконечные хлопоты. А где в этом всём я?
Пробовала говорить с Дмитрием. Спокойно, по-взрослому. Он кивает, но твердит одно: «Это мои дети, я не могу их вышвырнуть». И добавляет: «Ты же понимаешь, они ни в чём не виноваты…» Да, не виноваты. Но и я — не виновата. Я их не рожала. Я не обещала быть им матерью. Я не готова хоронить свою жизнь ради чужих решений.
Последние недели ловлю себя на мысли: выхода нет. Только развод. Только свобода. Я устала быть заложницей чужой семьи, чужих ошибок, чужих детей. Я не злая. Я просто хочу жить своей жизнью, а не той, что мне навязали. Если он этого не понимает — значит, мы изначально говорили на разных языках.
