Сегодня три года, как свекровь выкинула меня с сыном на улицу, а теперь удивляется, почему я молчу.
Мне тридцать, я живу в Москве, растим с мужем сына, пытаемся наладить жизнь. Но внутри — комок боли, который не рассосётся. Потому что та, кого я когда-то считала семьёй, без капли сожаления выставила нас на мороз. А теперь ещё и обижается, что я не хочу с ней общаться.
С Сергеем мы встретились на первом курсе. Влюбилась сразу, без глупостей — всё было серьёзно. Потом — нежданная беременность. Даже на таблетках тест выдал две полоски. Были слёзы, страх, но об аборте и мысли не возникло. Сергей не струсил — сделал предложение, и мы расписались.
Жить было негде. Мои родные — под Липецком, я с семнадцати жила в московской общаге. А Сергей с шестнадцати — один: его мать, Галина Степановна, после нового замужества укатила в Ярославль, а двушку в Люблино оставила ему. После свадьбы «милостиво» разрешила нам в ней поселиться.
Сначала жили тихо. Учились, подрабатывали, ждали малыша. Я следила за порядком, экономила каждую копейку. Но всё изменилось, когда Галина Степановна начала наведываться с проверками. Не просто заходила — рыскала, как ревизор. Открывала шкафы, ползала на коленях, проверяя пыль под кроватью, тыкала пальцем в подоконник. Я, беременная, носилась с тряпкой, но ей вечно было мало.
«Полотенце криво висит!», «Крошки на полу!», «Не жена, а наказание!» — её любимые приговоры.
Когда родился наш Сашка, стало ещё хуже. Я еле справлялась с бессонными ночами, а свекровь требовала стерильности, будто в операционной. Трижды в неделю драила квартиру, но ей всё равно было недостаточно. И однажды она рявкнула:
— Через неделю приеду. Увижу хоть пылинку — и вас тут не будет!
Умоляла Сергея поговорить. Он попробовал. Но Галина Степановна — как стена. Когда она приехала и обнаружила на балконе свои же старые коробки (которые я не трогала, потому что не мои) — начался ад.
— Вали к своим! А Сергей пусть решает: с тобой или здесь!
И Сергей не сдал. Уехал со мной в Липецк. Поселились у моих. Он вставал в пять, ехал на пары, потом на подработку, возвращался за полночь. Я пыталась зарабатывать удалённо — выходило копейки. Считали каждую копейку, ели гречку с тушёнкой. Выжили только благодаря родителям да нашей любви.
Потом жизнь наладилась. Закончили учёбу, нашли работу, сняли квартиру в Москве. Саша подрос, мы окрепли. Но обида — осталась.
Галина Степановна живёт одна. Квартира, из которой нас выперли, пустует. Звонит Сергею, спрашивает про внука, просит фотки. Он общается — не держит зла. А я не могу. Для меня это предательство. Она сломала нас в самый трудный момент. Вышвырнула, когда мы были слабее всего.
— Это моя квартира! Я имела право! — оправдывается она.
Может, и право. Но где была совесть? Где сердце, когда мы стояли на перроне с грудным ребёнком и чемоданами?
Я не злобная. Но и прощать — не обязана. И в её жизнь возвращаться не собираюсь.
