Я не просила быть мачехой — это не моя судьба, не мой выбор.
Когда я познакомилась с Дмитрием, он сразу расставил все точки над «i»: трое детей от первого брака, алименты, дорогие подарки, планы купить каждому по квартире. Мне было двадцать шесть, ему — тридцать девять. Я знала, во что ввязываюсь. Более того, меня даже радовало, что он не станет уговаривать меня рожать. Я всегда считала себя чайлдфри — осознанно, без колебаний. Свободная жизнь, путешествия, карьера, личное время.
Первое время всё шло хорошо. Дмитрий арендовал большой дом под Подольском, зарабатывал прилично. Дети — симпатичные, воспитанные, приезжали на выходные, иногда оставались ночевать. Я находила с ними общий язык: вместе смотрели фильмы, готовили что-то вкусное, они относились ко мне уважительно. В общем, роль «доброй тёти по субботам» меня вполне устраивала. Никто никому не мешал.
Так длилось два года. А потом… всё пошло наперекосяк. Старшему сыну исполнилось пятнадцать, он разругался с матерью и сбежал к нам. Дмитрий, как всегда, пропадал на работе с утра до ночи, а я осталась один на один с неуправляемым подростком. Хлопанье дверьми, музыка на полную громкость, грубости. В моём доме поселился чужой ребёнок, который вёл себя так, будто я пустое место — и был прав, ведь для него я действительно никто.
Прошло три месяца — и бывшая жена Дмитрия «временно» подкинула нам младших. Мол, переезжает в Екатеринбург, новая работа, высокая должность, чуть обустроится — сразу заберёт. Но «чуть» растянулось уже на год. Дети до сих пор с нами. Ни звонков, ни намёков, что мать собирается их вернуть.
Теперь в моём доме живут трое чужих детей. Старший мной пренебрегает, делает всё назло, словно я прислуга. Средний не справляется с уроками, и каждый вечер приходится сидеть с ним за учебниками. Младший — самый спокойный, но и его нужно возить на кружки, секции, олимпиады. И всё это ложится на меня.
Я не подписывалась на это. Я не хочу быть нянькой, репетитором, водителем и поваром в одном лице. Мне некогда работать. Я фрилансер, у меня были клиенты, проекты, стабильный доход. Теперь — тишина. Люди перестали ждать, потому что я вечно занята детьми. Дни превратились в сплошную беготню и быт. А где в этом всём я?
Я пыталась поговорить с Дмитрием. Спокойно, по-взрослому. Он кивает, но твердит одно: «Это мои дети, я не могу их выставить». И добавляет: «Ты же понимаешь, они ни в чём не виноваты…» Да, не виноваты. Но и я — не виновата. Я не рожала их. Я не обещала быть им матерью. Я не готова топить свою жизнь в быте ради чужих решений.
Последние дни я ловлю себя на мысли: выхода нет. Только развод. Только свобода. Я устала быть заложницей чужой семьи, чужих ошибок, чужих детей. Я не злая. Я просто человек, который хочет жить своей жизнью, а не навязанной кем-то. И если он этого не понимает — значит, мы изначально разговаривали на разных языках.
