Это был сон, где всё перевернулось, как в кривом зеркале. Я потребовала, чтобы сын уехал, а он оставил после себя лишь голые стены и пустоту, будто выскоблил мою душу вместе с обоями.
Меня зовут Галина Семёновна, и мне 62 года. Живу в тихом городке под Воронежем, вырастила двоих — сына Дмитрия и дочь Светлану. Но то, что он сотворил, перечеркнуло всё. История, которая началась с доброты, обернулась ледяным ножом в спину.
Десять лет назад, когда Дмитрий женился на Ирине, тётя оставила мне двухкомнатную квартиру в наследство. Они ждали ребёнка, и я, сердобольно, пустила их туда. «Поживёте, пока не встанете на ноги», — сказала тогда. Квартира была старой, обшарпанной, без намёка на уют. Но они вложили в неё деньги: поменяли окна, положили паркет, даже люстру с лепниной повесили. Я радовалась, глядя, как они обустраиваются, но шептала про себя: «Это ненадолго».
Годы текли, как река. У них родились двое детей, они устроили их в школу, обрастали корнями. А я молчала, не решаясь нарушить их покой. Пока Света, моя младшая, не сказала: «Хочу свою жизнь». Ей 24, она только окончила медучилище, мечтает о своём углу. И я решила — пора.
«Дима, освободи квартиру», — сказала я. Он побледнел, будто увидел призрак. «Ты что, нас на улицу?» — прошипел он. Ирина молчала, но глаза её горели, как угли. «Десять лет я ждала, — ответила я. — Вы могли скопить на своё, но не сделали ни шага. Теперь очередь Светы».
Месяц, который я им дала, стал адом. Они кричали, обвиняли, будто я отнимала у них воздух. А когда уехали — оставили за собой выжженную землю.
Мы со Светой вошли в квартиру, и у меня подкосились ноги. Голые стены, сорванный паркет, безлюстные потолки. Даже унитаз исчез, будто его и не было. Я позвонила Дмитрию, голос дрожал: «Как ты мог? Это же твоя сестра!» Он лишь хрипло рассмеялся: «Мы вложили в ремонт копейки. Почему Света должна получить всё готовое?»
Света плакала, прижавшись к стене. У неё нет денег, у меня — пенсия в десять тысяч. А они, мой сын и его жена, уехали довольные, будто отыграли сцену из какого-то чудовищного спектакля. Я дала им дом, а они вернули мне пепелище.
Теперь я сижу в пустой квартире и спрашиваю у стен: где я ошиблась? Или это он ошибся, переступив через всё, что должно быть свято?