**Дневник Веры Павловны**
Сегодня разбудил звонок. Голос матери — бодрый, с лёгкой усмешкой:
— Спишь, солнышко? А я пироги с капустой уже в печь поставила. Завтра жду тебя и Ваню. Важно. Не про картошку — про завещание. Не хочу, чтоб после моей смерти вы, как коршуны, дрались за избу да копейки. Приезжайте оба, без отговорок!
Я онемела. Завещание? Похороны? Но в голосе матери — непоколебимая твёрдость.
А Вера Павловна меж тем сидела на кухне, поправляя клетчатый платок. Рядом — соседка Матрёна, глаза полны тревоги:
— Вера, ты что, прихворнула? О чём такие речи?
— Пустое, Матрёнушка. Просто детей повидать хочу. Годик уж не виделись, будто чужие. А вдруг завтра ноги протяну — кто им правду скажет? Да и проверю: кто как ко мне относится.
Дверь захлопнулась за Матрёной. Завтрашний день обещал быть тяжёлым.
Утро выдалось серым, словно под стать её замыслу. Прибралась, надела потрёпанный халат, села в кресло, затаив дыхание. Через час — стук в дверь.
Первой ворвалась Надя — с растрёпанными волосами, глаза дикие:
— Мам! Что случилось? Ты больна? Какое завещание?
За ней, не спеша, вошёл Ваня:
— Ну и напугала ты нас, мать. Умирать собралась?
— Садитесь, — тихо сказала Вера Павловна. — И супругов зовите. Галя, Петя, проходите.
Когда все уселись, она заговорила твёрдо:
— Слушайте, не перебивайте. Старость — не радость, а я тут одна. Болезнь не спросит, когда прийти. Потому скажу сейчас. Но сначала — дело. Кто старухе поможет? Дрова нарубить, щи сварить…
Надя с Галей засуетились. Вера Павловна наблюдала: тесто липло, лук резался криво, кастрюли гремели. «Горожане, — вздохнула про себя, — руки не оттуда растут».
После обеда попросила Петю и Галю выйти — осталась с детьми.
— Теперь слушайте. Избу отдаю Матрёне. Она рядом, поможет, если что. Ваня, тебе — сарай да инструменты. Надя, тебе — сбережения. Копейку к копейке откладывала.
Тишина.
— Избу — соседке?! — взорвался Ваня.
— А почему нет? Вы год не появлялись. А Матрёна каждый день хлебом кормит. Ты, Ваня, на свадьбу меня не позвал — стыдно было за деревенскую мать? А ты, Надюша, с тех пор, как за Петьку замуж вышла, даже не позвонила. А я ведь право говорила: не пара он тебе…
— Мам, хватит… — прошептала Надя.
— Устала. Пойду прилягу. — Вера Павловна закрыла дверь спальни.
За окном — перепалка:
— Это из-за тебя! — шипел Ваня. — Могла бы навещать! Теперь изба Матрёниной!
— Да ты что! Я одна на трёх работах! А Галя твоя дома сидит — могла бы забегать!
Они кричали. Вера сидела в кресле, смотрела в окно. Слёзы катились по щекам. Где те дети, что в поле за ромашками бегали? Где их доброта?
Когда они вернулись, она уже не лежала — сидела, собранная, но глаза блестели.
— Мам, тебе же плохо… — начал Ваня.
— Лучше, — глухо ответила она. — Всё?
