Когда мой сын Артём сообщил, что женится, в моей душе вспыхнула радость. После смерти мужа три года назад одиночество давило на плечи, будто мешок с картошкой. Живя в тихом городке под Воронежем, я мечтала сдружиться с невесткой, нянчить внуков, снова ощутить тепло семейного очага. Но вышло всё не так, как я надеялась, а их решение продать подаренную мной дачу стало той самой соломинкой, что сломала спину верблюда.
С невесткой, Алиной, у нас с первых дней не сложилось. Я кусала локти, но не лезла в их жизнь, хотя её привычки резали мне глаз. В их квартире вечно валялись горы немытой посуды, а пыль на полках могла бы посоревноваться с сибирскими сугробами. Я молчала, зная, что брань на вороту не виснет, но сердце обливалось кровью за сына. Ещё хуже было видеть, как Артём, уставший после смены, жуёт магазинные пельмени, пока Алина тратит свою скромную зарплату на маникюры да платья.
Чтобы сын не забыл вкус домашней еды, я звала его к себе после работы. Пекла пироги с капустой, варила наваристые щи – пусть хоть немного отогреется. Перед днём рождения Алины предложила помочь с угощением. «Не надо, – отмахнулась она. – Закажем суши. Не собираюсь париться на кухне, как Золушка». Слова эти сели мне на сердцепёк. «В мои годы мы сами справлялись, – возмутилась я. – Да и дорого это!» Алина вспыхнула: «Хватит считать наши деньги! Живём на свои, не у вас же просим!» Я стиснула зубы, но её высокомерие обожгло, будто крапива.
Прошли годы. Алина родила двоих – моих ненаглядных внуков, Соню и Мишку. Но их воспитание повергало в тоску. Дети росли, как трава в поле: спали после полуночи с телефонами в руках, не знали слова «нельзя». Я глотала обиды, боясь, что сын отвернётся, но молчание съедало меня изнутри.
А недавно Артём огорошил новостью, от которой до сих пор ком в горле. Они с Алиной продают дачу, которую я им подарила. Та самая дача у лесного озера, где мы с покойным Сергеем провели лучшие годы. Он сажал там яблони своими руками, а я солила огурцы в дубовой кадушке. После его смерти я ещё ездила туда, но силы уже не те. Отдала участок сыну, веря, что внуки будут бегать по тропинкам, купаться в прозрачной воде.
Но Алину дача не впечатлила. «Душ – из чайника, сортир на улице – это не отдых, – заявила она. – Лучше в Сочи махнём!» Артём кивнул: «Мать, кому сейчас эти огороды? Продадим и в Таиланд рванём». У меня перехватило дыхание. «А память об отце? – прошептала я. – Я думала, тут внуки подрастут…» Сын лишь пожал плечами: «Нам это не нужно».
В груди щемит до сих пор. Эта земля – не просто шесть соток. Это смех Сергея, его мечты, что дети продолжат сажать здесь берёзки. А теперь её сменят на чужой берег, где даже ветер пахнет не так. Я годами глотала упрёки, лишь бы не ссориться, но теперь понимаю – моё терпение лишь позволило им растоптать самое дорогое. И эта рана, кажется, не затянется никогда.
