До сих пор не могу прийти в себя после того злополучного звонка от тёти Кати.
— Ну, поздравляю, Оль! — раздался её голос. — Твой-то Алёшка женился!
Я застыла с телефоном у уха.
— Чего? — только и выдохнула. — Женился?.. Ты ошибаешься. Он бы мне сказал. Я ж мать…
Но ошибки не было. Её сын Димка скинул фотографии из соцсетей: мой Алёша в строгом костюме, рядом невеста — вся в белом, цветы, шампанское, гости… А подпись: «Самый счастливый день».
Я опустилась на стул. На плите шипел чайник, оладьи на сковородке подгорали. А я сидела, не в силах шевельнуться, и в голове крутилось одно: «Почему? Почему он мне ничего не сказал?»
Родила я его поздно — в тридцать два. По нынешним меркам ничего особенного, а в наше время в консультации бурчали: «Поздно, мамаша». Через восемь лет после его рождения мужа не стало — сердце остановилось прямо на заводе. Остались мы вдвоём. Тянула как могла — работала в две смены, ночами шила на заказ, экономила на всём, лишь бы у него было всё. Сама жила впроголодь, только бы он не нуждался.
Вырос, институт закончил, переехал на съёмную квартиру. Жил своей жизнью, а я не лезла. Иногда забегал, приносил фрукты, говорил: «Всё нормально». Я и этому радовалась. Потом привёл Настю — девчонку моложе его на девять лет, тихую, скромную, с веснушками. Мне она понравилась. Думала: «Ну вот, нашёл свою половинку. Скоро и свадьба будет».
Они ушли, а я сидела на кухне, улыбалась и представляла, как буду нянчить внуков. Уверена была — раз познакомил, значит, всё серьёзно. Конечно же, позовёт, когда сыграют свадьбу.
Но не позвал.
Когда я набрала его номер, он не ответил. Перезвонил лишь через час, будто так и надо. Я спросила ровным голосом:
— Ничего мне не хочешь сказать?
Он замялся.
— А, ты уже в курсе… Да, вчера расписались. Завтра улетаем в Турцию. Хотел заскочить…
И правда, через час появился: с тортом, с розами. Поцеловал в щёку. Сел, будто так и надо.
— Ну да, свадьба была. Но мы сделали минимум — только свои. Ты ж понимаешь, там тусовка, музыка. Тебе бы не понравилось… — бросил он небрежно, словно объяснял, почему не позвал на пикник.
— А Настиных родителей позвали? — спросила я.
— Ну… да. Но им же всего сорок с хвостиком…
Тут во мне что-то надорвалось.
— А мне пятьдесят девять. Значит, я уже лишняя?
Он потупился. Молча ковырял вилкой торт. Я смотрела на него и не понимала, когда мы стали чужими. Мне не нужны были их гулянки. Но почему даже в ЗАГС не позвали? Почему я узнала об этом от тёти Кати, а не от него?
— Не подумали… — пробормотал он в ответ.
В этих словах страшнее всего даже не обида. А то, что он просто не посчитал нужным. Не пришло в голову.
А ведь я для него — вся жизнь. Не спала ночами, когда у него температура под сорок. Таскала мешки с картошкой, когда не было денег на доставку. Шила, убирала, готовила, только бы ему было легче. Никогда не позволяла себе слабости.
А он… просто женился. Без меня. И даже не подумал, что мать может расстроиться. Что ей больно. Что она, может, сейчас сидит одна в пустой комнате, листает альбом и мучается вопросом: «А был ли я ему вообще когда-то нужен?»
Теперь сижу и думаю: если б я сама не позвонила, он бы вообще сказал? Или так и жил бы дальше, молча, будто ничего не случилось?
Говорят, дети ничем не обязаны. Да, не обязаны. Но разве это нормально — забыть свою мать в тот день, который называют «самым счастливым»?
Он ушёл, и в квартире стало тихо. Я не кричала, не выясняла отношения. Просто отпустила.
Наверное, каждый родитель однажды понимает: твой ребёнок вырос. И ему больше не нужен. Но я не думала, что это будет так больно…