Мы сидели с дочкой на кухне, обнявшись, и плакали. Вместо слов — только тихие всхлипы и мокрые от слёз щёки. Две женщины, брошенные почти в один день. Меня — муж, её — парень. Разница лишь в том, что ей девятнадцать, а мне сорок. Но боль — общая. И предательство — одинаково горькое.
Никто из них не нашёл силы сказать это вслух. Анюта получила сухое сообщение в ВК: «Всё кончено. Я с другой. Не пиши». А мне пришла СМС: «Давай разводиться. Я встретил другую». После двадцати лет вместе. После общего быта, поездок к тёще в Тверь, после ночных дежурств в больнице, где я медсестрой работала. Всё, что я заслужила — три слова на экране телефона.
Через три часа он приехал. Без слов, без взгляда. Собрал сумки, как будто на дачу собрался. Даже не обернулся. Только Аня вышла из комнаты, смотрела на него, будто в первый раз видела. Он молча вышел. Дверь захлопнулась.
А её Сашка исчез ещё раньше. Пока мы в «Пятёрочку» сбегали, собрал свои кроссовки да и смылся. В квартире стало пусто и тихо. Сначала рыдали. Потом онемели. А потом злость пришла.
— Мам, а давай замки поменяем? — вдруг предложила Аня.
Кивнула. Поменяли. И не только замки. Выгребли всё, что напоминало о них: футболки, подарки, даже старую сковородку, на которой он яичницу жарил. Скинули в мусорку. Оставили только нужное. Его дрель и гаечные ключи продали дяде Коле из пятого подъезда. Лишние тарелки отдали соседке. Залатали текущий кран, купили герань на подоконник. Зажили вдвоём. Без криков. Без вечного «опять ужин не готов».
— Мам, давай кота возьмём? — как-то вечером спросила Аня.
— А как же аллергия отца?
— Ну и ладно. Теперь он не наш начальник.
Взяли котёнка. Рыжего, как медный пятак. Хитреца с весёлыми глазами. Он стал нашей радостью.
Развод оформили быстро. Бывший даже выписался без проблем — лишь бы я не претендовала на его старенькую «Ладу». А через неделю он уже выкладыл в Инстаграм фото с новой «любовью» — девчонкой, чуть старше Ани.
Но знаешь, что? Я не сломалась. Записалась в «Фитнес Хаус». Волосы покрасила в каштановый. На работе взяла дополнительные дежурства — начальство даже премию дало. Аня снова смеётся, даже на свидание с одногруппником сходила. Мы жили. Дышали полной грудью.
И всё было хорошо, пока он не вернулся. Без предупреждения. Стоит на пороге с потрёпанным чемоданом и глупой улыбкой.
— Она меня кинула, — бубнит. — Пусти, я домой вернусь.
— А у нас для тебя дома нет, — спокойно отвечаю, перекрывая дверь.
Аня подходит, вцепляется мне в руку:
— Мам, только не пускай.
И я не пустила. Дверь закрыла. А он снаружи орет:
— Это ты виновата! Ты остыла! Ты…
А я стою и думаю: двадцать лет вместе, а сказать «ухожу» в лицо не смог. Кинул СМС. А теперь я виновата?
А вокруг все ждали, что я сдамся.
— Одна пропадёшь, — вздыхала мама.
— Мужики все такие, — учила свекровь.
— В твои годы уже не разберёшься, — шептала сестра.
Даже на работе качали головами:
— Ну вернулся же. Ну ошибся. Все люди…
Нет. Не простила. И не прощу.
Потому что есть вещи, которые нельзя прощать. Не из-за злости. А из-за уважения к себе. Ты не запасная батарейка. Не старый халат, который можно выкинуть, а потом достать из шкафа.
— Двадцать лет жизни — и просто вычеркнуть? — орал он потом в трубку.
— Да. Из-за твоей трусости, — ответила я. — Уйти мог по-мужски. А сбежал, как заяц. И вернулся только потому, что с другой не сложилось. Это не любовь. Это страх одиночества.
Теперь я знаю: никакой бывший не отменяет твоей ценности. Никакие «а вдруг» не стоят новой боли.
А мы с Аней живём. В тишине. В спокойствии. С рыжим хулиганом на диване. И с новым замком, который больше никогда не откроется для него.
