15 апреля 1986
Сегодня произошло то, что перевернуло мою жизнь. Раздался звонок, и незнакомый голос бросил в трубку:
“Вы в курсе, что ваш муж живёт на две работы? У него есть сын — Ванька”.
Меня зовут Людмила, мужа — Владимир. Живём мы в Выборге, обычная советская семья. Две дочки, Маша и Даша, которых Володя души не чаял. Носил на руках, баловал, и они его обожали. Последние полгода он стал другим — раздражался по пустякам, мог накричать на девочек.
Я пыталась выяснить причину. Он отмахивался:
“План на заводе сорвали, Люда. Не приставай.”
Но тревога не отпускала. А потом этот звонок. Я стояла смурная, будто меня током ударили. Мой Володя? Вторая семья? Не верилось.
Когда он вернулся с работы, я не выдержала:
“Володя, кто такой Ванька?”
Он побледнел, как мел. Запинаясь, начал что-то бормотать. Тогда я тряхонула кузбассом:
“Говори правду, иначе сама всё узнаю!”
Он сдался. Четыре года назад у него случился роман с лаборанткой. Она забеременела, он умолял сделать аборт. Клялся, что любит нас. Но она родила — хотела выбить из него деньги. Потом бросила ребёнка, сбежала с каким-то спекулянтом.
Я слушала и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Но знала одно: Володя — хороший отец. Наши принцессы без его сказок на ночь не засыпали. Сквозь слёзы я простила его.
Через месяц встретила подругу детства, Катьку. Она работала в детдоме. В кафе “Ласточка” я вдруг увидела Володю с худеньким мальчишкой. Катя шепнула:
“У него есть отец, но живёт как беспризорник.”
Оказалось, мать сдала Ваньку в заезжий дом и укатила в Москву. Сердце сжалось.
Когда Катя ушла, я подошла к их столику:
“Мужчины, а не пора ли домой?”
Ванька вдруг разрыдался и бросился ко мне:
“Мама! Я ждал тебя!”
В тот миг я поняла — он мой. Мы оформили опеку. Теперь у нас трое: Машка, Дашка и Ванюша. Девочки души в нём не чают, а он — самый счастливый пацан в Союзе.
Позже я разыскала бабку Ваньки. Та плакала:
“Дочка моя — бессердечная. Внука ненавидела с пелёнок.”
Прошло 15 лет. Дочери вышли замуж, живут в Ленинграде. Ваня учится в мединституте. Мы с Володей гордимся детьми.
Записываю это, чтобы помнить: ребёнок без любви — сирота, даже если у него есть родители. Это — грех хуже измены.
(кончил чернила — придёмать свечу)
Ну её, эту ревность. Семья дороже.