Наш дом уже неделю — как линия фронта. Мы с Дмитрием не говорим, избегаем взглядов, и только забота о дочке вынуждает нас обмениваться скупыми фразами. А ведь всё началось с пустяка — с забытого на тумбочке телефона.
Тот день был как все: Дмитрий ушёл в офис, я возилась по хозяйству, а наша Машенька сладко спала в колыбельке. Ближе к десяти телефон мужа вдруг застучал по стеклу тумбы — вибрация, ещё, ещё… Я просто хотела убрать звук, но мельком заметила название чата: «Наши».
Будто нож в сердце. «Наши» — а я разве не среди них? Я, жена, мать его дочери? Рука дрогнула. Любопытство пересилило — я открыла переписку. И тут же пожалела.
Там были он, его мать Валентина Ивановна, отец Геннадий и сестра Лида. Меня — нет. Зато обо мне говорили. Оказалось, я — «неряха», «бестолковая мать» и «не пара их сыну». Свекровь писала, что кормлю ребёнка неправильно, что в квартире «как после бомбёжки», что я «вечно ною, будто на заводе вкалываю». А Лидка поддакивала, хотя сама детей и в глаза не видела.
Но больнее всего было молчание Димки. Ни одного слова за меня. Только смайлы на ядовитые шутки матери, лайки под едкими фразами сестры. Муж, которого я любила, отец моей дочери — позволил им травить меня. А я ведь старалась! Улыбалась, кивала, глотала обиды, лишь бы не ссориться.
Когда вечером он вернулся, я не выдержала:
— Я видела ваш чат.
Он побледнел, но вместо извинений взорвался:
— Ты полезла в мой телефон?! Это моё! Как ты могла?!
Он орал, тыкал пальцем, тряс кулаками. Ни слова о моих чувствах. Ни тени раскаяния.
Я смотрела на него и не узнавала мужчину, с которым клялась прожить всю жизнь. Которому родила дочь. Которому прощала поздние задержки, усталость, срывы. Я никогда не прятала от него свой телефон — мне нечего скрывать. А у него, выходит, целый тыл против меня.
Теперь мы живём, как чужие. Он спит в зале, бормочет что-то о «разрушенном доверии». А я думаю — кто его разрушил? Он, позволивший родне топтать меня? Или я, осмелившаяся узнать правду?
Мы уже говорили о разводе. Возможно, в пылу. А может, и нет…
Но теперь я знаю: предать можно не только с другой. Иногда — просто промолчать, когда надо заступиться. Иногда — лайкнуть гадость, от которой у жены сжимается горло.
Осталось понять одно: смогу ли я снова смотреть ему в глаза? Или уже ничего не исправить?..