Сегодня снова тяжёлый день. В голове кружется мысль, с которой уже давно не могу справиться: я больше не нужна своему сыну. И всё из-за его жены — невестки Анастасии, которая сделала всё, чтобы я стала чужой в их доме. А знаете, что больнее всего? Я ведь никогда не причиняла ей зла. Ни слова дурного. Ни косого взгляда. Только тепло и искреннее желание быть рядом. Но в ответ — пустота. Лёд. Наглухо закрытая дверь.
Когда мой сын Артём объявил, что женится, я, конечно же, захотела познакомиться с его невестой Екатериной. Мечтала принять её, как родную — с лаской и заботой. Но Артём тогда смущённо пробормотал:
— Мам, Катя пока не хочет знакомиться. Боится.
Я решила понять. Ну мало ли — может, девчка робкая. Но когда начали готовиться к свадьбе, терпение лопнуло. Честно спросила:
— Так и увижу её только в ЗАГСе? Я что, чужая какая-то?
В итоге Артём с трудом уговорил Екатиюну приехать. Я ждала, суетилась — стол накрыла, борщ сварила, пирог испекла, цветы купила. А в ответ… Она сидела, словно ледяная статуя. Ни слова, ни улыбки, даже «спасибо» не сказала. Будто присутствовала против воли. Я подумала, может, её смущение. Но сердце уже щемило.
После свадьбы они поселились отдельно — молодцы, взяли ипотеку в Москве, купили двушку. Я не лезла, не мешала. Жили — и ладно. А через два года родился Никитка. Свет моёй жизни, внучек мой ненаглядный.
Я надеялась, что после рождения ребёнка Екатерина хоть немного отогреется. Разве может мать быть такой холодной? Но стало только хуже. Теперь, когда звоню и прошусь в гости, она отвечает сухо:
— Не получится. Уезжаем.
А потом Артём случайно проговорится, что они дома сидели весь день. Значит, просто не хотят меня видеть.
Но я не сдаюсь. Покупаю внуку матрюшки, книжки про Бармалея, зимнюю одежду. Везу им домашнее варенье, пряники, тортики. Может, хоть так — через сладости — достучась. Но нет. Когда приезжаю, Екатерина даже «здравствуйте» не скажет. Просто уходит в спальню и закрывается.
Сидим на кухне с Артёмом и Никитой — пьём чай с баранками, играем в лото. А она… Будто нас нет. Как так можно? Я ведь всей душой к ней тянусь! Ни разу укора не бросила, советами не доставала. Наоборот — ходила на цыпочках, только бы не спугнуть. Почему же я для неё словно проказа какая-то?
Может, думает, что я в их жизнь лезу? Но я же не такая! Просто хотела быть рядом — и в радости, и в беде. Разве это преступление?
Уже не знаю, что делать. И ехать туда — больно, и без улыбки внука — как без воздуха. Люблю сына. Люблю его семью. Но, видно, моя любовь им не нужна…
А всё-таки надеюсь. Может, однажды Екатерина распахнёт дверь, подсядет к столу и скажет: «Садитесь, мама Таня. Давно вас ждём». Хоть бы дожить до этого дня…