«Мы не хотим здесь оставаться, сынок. Возвращаемся в родную деревню. Совсем измучились», — родители отвергли городской комфорт ради старого дома.
— Твои предки с луны свалились, Никита? Да любой бы убился за такое! Пятикомнатная хрущёвка, еда на столе, магазины под боком. А им вечно не угодишь! — раздражённо бросила Светлана, жена.
— Следи за языком, Светка, — угрюмо пробурчал Никита.
— Да ведь правда! Не хотят даже телевизор включать, на улицу не выходят, только ноют. Почему нельзя просто радоваться?
Никита молчал. Он и сам не понимал, что творится. Раньше родители были бодрыми, улыбчивыми, а теперь бродили по квартире, как призраки. Он вырвал их из глухомани, купил новейшую технику, устроил райскую жизнь — и что в ответ? Грусть в глазах и тяжёлые вздохи. Неужели он ошибся?
Переезд они откладывали годами. Никита уговаривал, сулил райские кущи. Родители не продали избу — да и не надо было, у сына денег хватало. В конце концов перебрались, но души их, кажется, так и остались в той избе под раскидистыми берёзами.
Иван и Лидия так и не освоились в новом мире. Им не хватало шумного деревенского двора, соседей, заходящих «на огонёк», грядок, запаха дождя на земле. Здесь же — чужие взгляды, железные двери, рев моторов и бесконечная гонка. Даже подаренную Никитой машину отец боялся заводить — столько знаков, развязок, незнакомых переулков.
— Как там наша Матрёна? — вздыхала Лидия. — Наверняка картошку уже собрала… А я так и не закрыла смородиновое варенье.
— Перестань, сердце ноет… — шёпотом отвечал Иван, смахивая слезу. — Каждую ночь наш дом снится. Всё родное… А здесь мы — чужие.
— Не хотели тебя расстроить, сынок. Знаем, ты старался… Но это не наше. Не выходит тут жить.
— Ты когда последний раз к нему заходил? — спросил Иван. — Через дорогу всего, а заглянуть — всё времени нет. А твоя Светлана только глазки косила, когда я ей про навоз рассказывал…
В этот момент Никита вошёл в квартиру. Принёс сумки с едой, какие-то коробки. Взглянул на родителей и понял — пора говорить прямо.
— Мам, пап… что происходит?
— Сынок… мы уезжаем, — тихо проговорил Иван. — Возвращаемся домой. Совсем выбились из сил. Тут всё чужое. Там — наш дом, огород, берёза у крыльца. Тут красиво, удобно… но не по сердцу.
Никита молчал. Смотрел на их усталые лица, на руки, привыкшие к лопате, к простой работе. Не понимал — как можно променять всё, что он им дал? Но спорить не стал.
— Ладно. Через неделю помогу с переездом. Ваше решение — уважаю.
— А завтра? — робко спросила Лидия. — Может, завтра сможешь?
— Завтра так завтра, — кивнул сын.
Он не мог их до конца понять. Сам-то в деревне чах от тоски. А они, наоборот, там расцветали. Разве дом — это стены и удобства? Или же это — воспоминания, запах печки, тишина да крики петухов по утрам?
Иван и Лидия словно ожили в тот же вечер. Собирали вещи, смеялись, строили планы, как посадят лук, кого первым позовут в гости. Всю ночь пили чай с брусничным вареньем и перешёптывались, как в молодости.
И тогда Никита понял: иногда любовь — это не квартиры и гаджеты, а просто отпустить родителей туда, где бьётся их сердце. Ведь дом — не место прописки. Дом — там, где тебя ждут.
