Жадность, прикрытая заботой, часто оборачивается предательством. Тот, кто верит, что родная кровь — залог верности, пусть узнает эту историю и отрезвеет от розовых грёз.
Екатерина Петровна, женщина тихая и добрая, прожила нелёгкую жизнь. Рано овдовев, она одна подняла двоих: дочь Анфису и сына Геннадия. Трудилась санитаркой в больнице, отдавая детям последнее, веря, что в старости они станут ей опорой.
Когда Екатерине стукнуло 75, здоровье пошатнулось: сердце шалило, ноги отказывали. Анфиса уговорила мать продать ветхий дом в деревне и переехать к ней в город.
— Мама, тебе одной нельзя, а у нас и дети рядом, и уют, — говорила дочь, улыбаясь неестественно широко.
Старушка поверила. Продала дом, отдала деньги дочери — на «ремонт», на «общее будущее». Переехала.
Первое время казалось, будто жизнь наладилась: внуки, семейные ужины. Но скоро Анфисе стала мешать каждая мелочь: старческий кашель, совет, даже шорох маминых тапочек.
— Тебе нужен уход, мама. Я нашла хороший пансионат. Там и врачи, и прогулки… и никто не будет раздражаться.
И увезли. Без слёз, без объяснений. Оформили «временно» — и забыли.
Но был у Екатерины ещё сын — Гена. Жил далеко, редко приезжал, но мать всегда шептала: «Геночка не подведёт». И не ошиблась.
Он примчался без предупреждения — хотел порадовать мать. Но дома её не застал. Соседи рассказали всю правду: как увезли, как продали дом, как дочь растратила её деньги.
В пансионате он увидел мать — сгорбленную, с потухшим взглядом.
— Мама… как же так? — рухнул перед ней на колени. — Разве ты это заслужила?..
Они рыдали. Она — от стыда и боли. Он — от ярости и вины. В тот же день Геннадий решил: заберёт её к себе.
Через месяц Екатерина Петровна въехала в новый дом — небольшой, но уютный, с палисадником и тюлевыми занавесками.
— Это твой дом, мам. Здесь ты хозяйка.
Невестка встретила свекровь ласково: «Вы для нас как родная».
Но однажды явилась Анфиса — за «пенсионными деньгами», которые привыкла забирать. Узнав, что мать уехала, ворвалась в новый дом с театральными рыданиями:
— Мама, нам так тяжело! Ты же не бросишь?..
Но вместо покорной старушки её встретил ледяной взгляд брата:
— Уходи. Дом мой. Мама останется здесь. А если нужна забота — запишись в пансионат. Ты же сама их хвалила.
Анфиса скрипнула зубами и выбежала, даже не взглянув на мать.
А Екатерина Петровна сидела у окна, сжимая тёплую чашку, и впервые за годы понимала: она не обуза. Её любят.
Гена накрыл её плечи пледом и прошептал:
— Всё хорошо, мама. Теперь всё иначе. Обещаю.
