Уже третий год, как мой сын Дмитрий привёл в нашу квартиру новую жену — женщину с двумя детьми от прошлого брака. Тогда я и представить не могла, какой кошмар меня ждёт. Сначала он уверял, что это ненадолго, что поживут у меня пару месяцев, пока не найдут своё жильё. Но годы идут, а «временно» стало вечным. Теперь его жена Светлана ждёт от него ребёнка. И каждый день моей старости превращается в пытку.
Мы ютимся в обычной «двушке» на окраине Москвы. Теперь здесь живём я, мой сын, его беременная жена и её двое детей. Скоро к этому хаосу добавится ещё один кричащий комочек. Я не могу сказать, что Светлана плохая — со мной она вежлива, не хамит. Но вот пальцем о палец не ударит. Хотя её дети ходят в садик, она не работает — только зависает в соцсетях или шатается по кафе с подругами. Иногда делает маникюр, и мне страшно подумать, откуда на это деньги.
Дмитрий трудится, да. Но его зарплаты едва хватает на еду и коммуналку, особенно при такой ораве. Всё остальное — на мне. Моя пенсия, а ещё подработка: с пяти утра я мою полы в трёх магазинах, к восьми возвращаюсь домой. Казалось бы, можно передохнуть, но нет — в раковине гора грязной посуды, обед не готов, бельё не постирано, полы не вымыты. И всё это, разумеется, моя забота.
Светлана, пока не забеременела, хоть в магазин ходила, иногда что-то варила. Теперь — полный ноль. Говорит, спина болит. Отведёт детей в сад — и пропадает. Возвращается с Димой к ужину, а есть-то хотят все — и готовить, и накрывать, и убирать. Она этим занимается? Конечно нет. Всё на мне. И я уже на грани.
Однажды я попыталась поговорить с сыном. Мол, Дима, нам слишком тесно, может, подумаете о съёмной квартире? Он лишь пожал плечами: «Мама, половина жилья моя, а на съём нет денег. Терпи». Будто нож в сердцу. Всю жизнь я жила ради него, ради семьи. А теперь — терпи?
Месяц назад у меня случился приступ. Упала прямо на кухне, едва не опрокинула кастрюлю с кипятком. Увезли на «скорой». Врач велел: покой, никаких стрессов. Но как тут отдыхать, если дома — вечный балаган?
Дети, конечно, ни в чём не виноваты. Но они, и беременная Светлана, и безразличие сына превратили мою старость в бесконечную каторгу. После обеда я стараюсь прилечь хоть на полчаса — ноги ноют, спина ломит. Но потом снова встаю, готовлю ужин, убираюсь. Вечером квартира превращается в бедлам: дети орут, носятся, дерутся, падают. Тишина здесь — давно забытая роскошь.
Всё чаще ловлю себя на мысли, что выход один — взять кредит и снять себе хоть крошечную «однушку». Где будет тихо. Где никто не будет бить посуду, разбрасывать игрушки и требовать еду. Где я смогу, наконец, просто дышать.
Но мне страшно. Страшно остаться одной. Страшно влезать в долги на старости лет. Но ещё страшнее — чувствовать себя бесплатной прислугой в собственном доме. В доме, где, как я думала, встречу старость в тепле и заботе. А вместо этого — руки в трещинах от моющих средств, и сердце, готовое выпрыгнуть из груди.