Сергей Петрович был закоренелым холостяком. Жил себе, никого не трогал, одиночество его не тяготило. Работал как вол, без устали. Дело своё любил. Привык всё делать на совесть, чтобы везде был идеальный порядок. А вот с женщинами как-то не складывалось — ни одна не казалась ему достойной.
В тот год, в конце июля, Сергей Петрович решил сбежать от городской суеты и отправился на юг. Устал до невозможности. Порылся в интернете, дал объявление.
Откликнулась женщина из кубанской станицы — Ольга Николаевна, с двумя детьми. До моря — рукой подать, зато место тихое, вдали от курортной толкотни. Отдельная комната, а в придачу — домашняя еда в обмен на продукты. Сергей Петрович согласился.
Доехал без приключений, навигатор не подвёл. Дом старый, но аккуратный, комната тёплая, хозяйка приветливая. Во дворе носилась мелкая собачонка — болонка. В саду зрели яблоки и сливы, а двое ребятишек, мальчик и девочка, лет девяти-десяти, возились по хозяйству.
Ольга Николаевна не докучала, только спрашивала, что приготовить, угощала свежей черешней, улыбалась ласково. Дни Сергей Петрович проводил на море — нырял, загорал, лазил по камням, фотографировал закаты и переписывался со старым другом в соцсетях.
Иногда он задумывался: откуда у сорокалетней женщины такие малые дети?
— Ольга Николаевна, это ваши внуки?
— Нет, — ответила она, — мои. Поздние. Семьи не сложилось, замуж не вышла, а детей захотелось.
Пока говорили, Сергей Петрович разглядел хозяйку. Приятная, мягкая, с добрыми глазами. И имя у неё было тёплое — Оля, Оленька. Мать его так звали. Пахло от неё вишнёвым вареньем и парным молоком.
Молодое вино было крепким, вечера — тёплыми, а небо — звёздным. Оба они были не из тех, кто кривляется, — люди взрослые. Днём вели себя как ни в чём не бывало, а ночью Сергей Петрович осторожно пробирался в хозяйскую половину, к Оленьке. А под утро так же тихо возвращался в свою комнату. Детишек будить нельзя.
Собачонка — Тузик — даже не лаяла на него, только хитро посматривала, будто всё понимала. Хороший пёс, неприхотливый. Ел мало, но двор сторожил исправно.
Вскоре Тузик стал ходить с Сергеем Петровичем на море. Плавал вместе с ним, потом вылезал на берег, отряхивался, обсыхал на солнце и бежал домой раньше хозяина. А тот плелся следом.
Но однажды Тузик не вернулся.
Сергей Петрович метался по округе, звал, искал, расклеил десяток объявлений. Куда пропала собака? Непонятно.
Пожилая соседка намекнула: может, те самые, что снимают дом на краю станицы, прихватили. Сергей Петрович отправился туда.
— Уехали, — сказали ему. — Час назад, с маленькой собачкой, в сторону трассы.
Он сел в машину и рванул в погоню.
Нагнал километров через восемьдесят, перегородил дорогу. Из джипа выскочили две девчонки, наглые, с размалёванными лицами.
— Ты чё, мужик?! Дорогу перекрыл! Сейчас полицию вызовем!
— Вызывайте, — хрипло сказал Сергей Петрович. — Только сначала отдайте собаку.
— Ой, да ты вообще! — фыркнула рыжая. — Она бродячая, мы её спасаем!
— Не бродячая, — сквозь зубы процедил он. — У неё дом есть. Не ваша собака.
— Пошёл вон! — взвизгнула вторая. — Не уберёшь машину — стёкла побьём!
Сергей Петрович обошел их и крикнул:
— Тузик!
Из джипа раздался лай.
Девчонки вцепились в него, матерясь и царапаясь. Сергей Петрович растерялся — бить же женщин нельзя…
Выручил гаишник, подъехавший на патрульной машине — грузный, потный, с красным лицом.
— Тихо! — рявкнул он, затыкая уши. — Собака сама решит.
Он взял Тузика на руки.
— Кнопочка, зайка! — защебетали девчонки, доставая колбасу. — Иди к нам!
— Тузик, домой, — просто сказал Сергей Петрович.
Гаишник поставил собаку на землю. Тузик рванул к Сергею Петровичу, виляя хвостом и тявкая от радости.
— Ну вот и разобрались, — крякнул гаишник.
— Нет! — завизжали девчонки. — Вы не имеете права! Мы её от самовыгула спасли!
Гаишник налился краской.
— Либо едете по-хорошему, либо сейчас проверю документы, страховку, аптечку, огнетушитель. И каждую таблетку пересчитаю. Да и машину стоит на угон проверить…
Джип исчез быстро.
Сергей Петрович пожал гаишнику руку.
— Спасибо.
— Не за что. У меня сам такой же. Шарик — засранец и хитрец. Зимой в комбинезончике ходит, мерзлявый. Порода хорошая, верная.
Сергей Петрович сел в машину. Тузик устроился у него на коленях, маленький, тёплый, шерсть как бархат.
На душе стало светло. Давно так не было…
Дорога гладкая, мотор тихо урчит, Тузик сопит рядом.
И вдруг, среди этого покоя, нахлынула грусть: скоро уезжать. В пустой квартире никто не ждёт.
Мелькнула мысль — развернуться.
Взять Тузика с собой.
Вещей-то немного — пара футболок, трусы, треники.
Мысль мелькнула и застряла. Сергей Петрович вздохнул и поехал к Ольге.
Последние дни отпуска лил дождь. Но он всё равно ходил на море.
И Тузик с ним.
Ночью он пробирался к Оленьке, а по утрам всё чаще чувствовал, как сжимается сердце.
В день отъезда выглянуло солнце.
Сергей Петрович собрал вещи с вечера. Подарил Ольге духи, попрощался, оставил номер телефона.
СеСергей Петрович завёл машину, посмотрел в зеркало на смоленские поля, сжал руль и вдруг понял, что больше не хочет быть один.