В семнадцать лет я рано усвоила, что надеяться можно только на себя. Отец сбежал за границу, когда мать слегла с тяжелой болезнью. Старшей в семье, мне пришлось взвалить всё на свои плечи. Устроилась помощницей в ближайшую парикмахерскую — мыла клиентам головы, подметала полы, носила кофе. Казалось бы, ерунда, но постепенно это стало моей жизнью.
Я взрослела, а вместе со мной росло мастерство. Училась у лучших, вкладывала душу в работу, и спустя годы у меня уже была внушительная клиентура — жён олигархов, топ-менеджеров, актрис, даже одной жены мэра. Ко мне записывались за месяц.
А потом я встретила Дмитрия. Познакомились на джазовом фестивале в Питере. Он — выпускник юрфака МГУ, я — девочка с окраины, поднимающаяся с нуля. Казалось, нас разделяли целые миры, но между нами вспыхнул роман. Сначала я не замечала, как он снисходительно кивает, когда я говорю о работе. Как кривит губы, если кто-то спрашивает, чем я занимаюсь. Но всё стало хуже после помолвки.
Дима всё чаще бросал фразы вроде: «Ну ты же просто парикмахер, дорогая», «Тебе в этих разговорах неинтересно». Говорил не со зла, будто шутил. Но от этих шуток у меня внутри всё сжималось. При людях он вообще избегал упоминать мою профессию. Будто стыдился.
Кульминация случилась на ужине с его друзьями — сплошь «сливками общества»: юристами, преподавателями, банкирами. Я молча слушала их рассуждения о новых законах и международных сделках. Когда кто-то обратился ко мне, Дмитрий перебил:
— Да не грузите её такими темами. Она же всего лишь стрижёт-бреет. Правда, любимая?
Я онемела. Хотелось провалиться сквозь землю. В тот момент во мне что-то надломилось.
На следующий день, не говоря ни слова, я начала действовать.
Через неделю пригласила Дмитрия на «девичник» — мол, хочу познакомить с подругами. Он, конечно, согласился. Но не знал, кто там будет.
В квартире собрались мои клиентки: директор телеканала, владелица сети бутиков, известная певица и — сюрприз — его начальница, Анна Владимировна. Он узнал её не сразу, но когда сообразил — побелел. С каждой историей о моей работе, с каждой благодарностью от этих женщин его лицо каменело. Он впервые услышал, что я не просто стригу, а возвращаю уверенность, поднимаю настроение и даже спасаю карьеры.
Когда он подошёл к Анне Владимировне и начал рассказывать о себе, та улыбнулась:
— А, так вы жених Насти? Она меня не раз выручала перед важными переговорами. Настоящий мастер!
Я не удержалась. Подошла и сказала:
— Да, это Дима. Он терпеть не может политику, зато обожает говорить о парикмахерском искусстве.
Дмитрий стащил меня на кухню:
— Ты что, издеваешься?! — прошипел он. — Это унижение!
— Точно такое же унижение я почувствовала за тем столом, когда ты выставил меня дурой перед своими друзьями. Это не месть, Дима. Это зеркало.
Он молчал.
Через несколько дней позвонил. Извинился. Сказал, что осознал. Просил начать сначала.
Но я уже приняла решение.
Вернула кольцо. Не потому что разлюбила. А потому что поняла — мне не нужен человек, которому стыдно за меня.
Я не просто парикмахер. Я женщина, которая прошла через многое. И заслуживаю уважения.
А он… Может быть, когда-нибудь поймёт, кого потерял.
Ведь гордость — плохой советчик, а настоящая любовь не делит людей на «достойных» и «недостойных».
