Пять лет мои сыновья не подавали признаков жизни, но стоило мне заикнуться о переоформлении квартиры на племянницу — тут же нагрянули.
У меня двое сыновей, трое внуков, две невестки — а жила я, как брошенный человек. Как только обмолвилась о квартире — сразу вспомнили, что у них есть мать. Примчались, устроили перепалку. И стало кристально ясно: им нужно лишь жильё.
Когда рождались мои мальчишки, я мечтала, что они станут моей опорой в старости. Ошиблась. Заботится обо мне не кровный ребёнок, а племянница — у которой, между тем, есть свои родители: мой брат и его жена.
Наверное, мы с мужем что-то упустили, не сумели воспитать их достойными. Пока их отец был жив, хоть изредка навещали. А как его не стало — пропали. Уже пять лет ни звонка, ни весточки.
Живут они, между прочим, в том же городе — не за горами, всего сорок минут на маршрутке. Оба семейные, у обоих дети. У меня двое внуков и внучка, которую я даже не успела обнять. А мне тяжело одной — ноги болят, после перелома еле передвигаюсь. Дозвониться — целая история. Вечно одни обещания: «Скоро заедем, скоро поможем», — но дальше слов дело не идёт.
Когда соседи залили кухню, решила наконец попросить помощи. Нужно было просто подмазать потолок. Позвонила старшему — пообещал. Младшему — тоже. Никто не пришёл. Пришлось звать мастера. Платила, не торгуясь — деньги дело наживное. Но сердце ныло: неужели я стала им чужой?
Потом сломался холодильник. Я в технике не разбираюсь, а продавцы только и ждут, чтобы обмануть пенсионерку. Попросила сыновей — пусть помогут выбрать. Ответ короткий: «В магазине тебе всё расскажут». Пришлось звать брата — приехала его дочь Алина с мужем, всё уладили.
А потом начался карантин. Сыновья стали звонить раз в месяц, спрашивали: «Как ты?» — и всё. Советовали: «Сиди дома, заказывай продукты». А как — не объяснили. Племянница сама всё настроила. Она родителям каждый день звонит, заказывает им лекарства, продукты, заботится. И меня не забыла.
Поняв, что дети бросили меня, Алина стала навещать, помогать. Убиралась, готовила, сидела со мной, когда я болела. Просто приходила — попить чай, поговорить. На все праздники звала к себе: у неё своя семья, брат, родители — и я. Её дочка зовёт меня бабушкой.
И я подумала: почему бы не оставить квартуру ей? Она ничего не просит, но помогает от души. Хочу отблагодарить её. Это не подарок — это справедливость.
Когда уже собиралась к нотариусу, позвонил старший сын. Спросил, куда иду. Честно ответила. Началось: крики, упрёки, обвинения в безумии. Выслушала — и пошла дальше.
А вечером — стук в дверь. Стоят оба сына. Привели внучку, принесли торт. Казалось бы — чудо. Только любовь тут ни при чём. Быстро перешли к сути: стали убеждать, что племянница меня вышвырнет. Что она — чужая, а они — родные.
Я посмотрела на них и сказала: «Спасибо за заботу, но решу сама». Разозлились, хлопнули дверью. На прощанье пообещали, что больше не увидят меня и помощи не жди.
Да я и не жду, родные мои. Пять лет вас не было — и ничего. А теперь явились, только когда дело до дележа дошло. Вы сами стали мне чужими. Квартира достанется Алине. Если однажды и правда выгонит — что ж, мой выбор. Но я верю в неё. У неё есть сердце. Не то что у вас.
Жизнь преподала урок: родство не в крови, а в поступках. Иной раз чужой человек оказывается ближе, чем свой.
