**Дневник.**
Стук в дверь. Открываю — на пороге стоит рыдающая свекровь. Оказывается, та самая любовница обчистила их дотла.
Пятнадцать лет назад мы с Дмитрием расписались. Его мать тогда же дала понять: дружбы между нами не будет. Я смирилась. Жили, но детей Бог не давал долго. Десять лет молитв, надежд… Но судьба сжалилась — сначала появился сын, потом дочь.
Жизнь шла своим чередом. Дмитрий сделал карьеру — стал директором солидной фирмы. Я же полностью ушла в семью, в декрет. Моей матери рядом не было — она жила в Екатеринбурге. А свекровь… За все годы её отношение ко мне не смягчилось. Для неё я так и осталась выскочкой, хитрой лисой, уведшей её сына. В её мечтах он должен был жениться на «той самой» — на дочери её подруги. Но выбрал меня.
Мы растили детей, а я игнорировала её холодность. Пока всё не рухнуло.
Тот день помню в деталях. Вернулись с детьми с прогулки, они копошились в прихожей, а я пошла ставить чайник. И вдруг заметила листок на тумбе. Подошла — и похолодела. Вещей Дмитрия нигде не было.
На клочке бумаги небрежный почерк:
*«Прости. Я полюбил другую. Не ищи. Ты сильная — справишься. Так лучше для всех.»*
Телефон мужа не отвечал. Ни звонка, ни слова. Он просто испарился. Оставил меня с двумя малышами.
Я не знала, где он и кто *она*. В отчаянии позвонила свекрови. Надеялась на поддержку, объяснение. Но услышала лишь:
— Сама виновата. Я всегда знала, чем это кончится. И ты должна была знать.
Я онемела. Что я сделала не так? Но разбираться было некогда — дети на руках, денег почти нет. Дмитрий не оставил нам ни рубля.
Работать я не могла — детей не с кем оставить. Вспомнила, что раньше подрабатывала репетиторством. Благодаря этому и выживали. Полгода — ни весточки.
Поздний осенний вечер, дождь стучит по стеклу. Укладываю детей, и вдруг — резкий звонок. Кто в такую пору? Может, соседи?
Открываю — и замираю.
На пороге свекровь. Мокрая, в слезах, вся дрожит.
— Впустишь? — шепчет она, и я машинально пропускаю её.
Садимся на кухне. Она, всхлипывая, начинает говорить. Оказывается, та «новая любовь» — обычная аферистка. Обчистила Дмитрия, оформила на него кредиты и сбежала, прихватив всё.
Он остался ни с чем. Её «дом» оказался фикцией, мечты — обманом. Свекровь тоже влетела — заложила квартиру ради сына, а теперь банк грозит выселением.
— У нас ничего не осталось, — бормочет она. — Помоги… Пожалуйста… Мне некуда идти…
Смотрит на меня, как побитая собака.
Я сжимаю кулаки. В голове всплывают её колкости, презрительные взгляды, годы, когда я чувствовала себя чужой в собственной семье. А теперь она пришла ко *мне*?
Часть меня хочет выгнать её, сказать: «Теперь вам никто ничего не должен!» Но другая часть — та, что помнит о доброте, о детях, — не даёт сделать это.
Молчу. В горле ком.
Что выбрать? Отомстить или простить?
Пока я не решила, просто встаю, ставлю перед ней чашку чая.
Потому что иногда быть человеком — значит слушать не сердце, а совесть.
