**Личный дневник.**
Сегодня мое шестидесятилетие. Готовилась долго: старательно подбирала угощения, пекла торт, накрывала стол – чтоб всё было по-семейному тепло и красиво. Оливье, селедку под шубой, запечённую утку – всё, что любят дети и внуки. Мечтала, как мы соберёмся в моей московской квартире, будем вспоминать прошлое, смеяться…
Но никто не пришёл.
Живу я с младшей дочерью Дашей – умницей, душой компании, но пока одинокой. Старший, Дмитрий, сорока лет, давно женат на Инне, у них дочь – моя ненаглядная внучка Танюшка. Все знали про праздник, все обещали быть.
А вместо этого – тишина.
Звонила Диме раз за разом – трубку не брали. Стол остался нетронутым, свечи на торте догорели, а я сидела и плакала. Даша гладила меня по плечу, но ничего не говорила – что тут скажешь?
Наутро не выдержала, собрала угощения и поехала к ним сама. Может, случилось что-то страшное?
Дверь открыла Инна – в халате, с недовольным взглядом.
— Зачем приехали? – бросила она.
Дима вышел позже, молча поставил чайник. Я прямо спросила: почему вчера не пришли? Почему не ответили?
И тут Инна выдала: оказывается, они годами копили злобу! Я, видите ли, подарила им «убогую однушку», а себе оставила трёшку. Говорит, места не хватает, второго ребёнка завести не могут из-за этого!
Стояла, слушала – и не веря ушам.
После смерти мужа я одна поднимала детей. Родители помогли купить трёшку. Когда Дима привёл Инну, я потеснилась – отдала им комнату, сама ютилась в проходной. Когда родилась Таня, я сутками сидела с ней – кормила, качала, лечила.
А потом мне неожиданно досталась разваленная однушка после тётки. Вложила все сбережения в ремонт – и отдала Диме с Инной, чтобы у них было своё. Думала, делаю доброе дело…
А оказалось – мало.
Ушла молча. Ехала в метро с комком в горле. В висках стучало, внутри всё переворачивалось.
Теперь ясно: нельзя всю жизнь отдавать, надеясь, что оценят. Не оценят. Привыкнут – и потребуют ещё.
Вечером сидела у окна, смотрела на московские огни. Выпила чаю с тем самым тортом, который никто не попробовал.
И поняла: с меня хватит.
Я больше ничего никому не должна.
Ни оправдываться.
Ни доказывать, что люблю.
Теперь – моё время.
И я им воспользуюсь.
