Мне 32 года, и вот уже четыре года я связана браком с человеком, который превратил мою жизнь в удушающую рутину. Я, Светлана Морозова, живу в Екатеринбурге и в одиночку тащу на себе весь наш быт. Мой муж, Виктор Соколов, старше меня на восемь лет, и я больше не могу молча сносить его безразличие. Сегодня я сорвалась — впервые потребовала, чтобы он внёс свою долю, но в ответ услышала лишь упрёки и угрозы уйти. Моя жизнь — как разорванная струна, и я не знаю, сколько ещё выдержу.
Мы с Виктором женаты четыре года, но за эти годы я ни разу не почувствовала себя нужной. До меня он уже был женат и растит сына от первого брака. Когда его семья распалась, он вернулся к матери, а мне врал, что ночует у друга. Потом правда всплыла, но я сделала вид, что не заметила, — верила, что любовь всё загладит. Виктор работает менеджером в крупной фирме, и его работа — сплошной ад. Он приносит стресс домой, кричит, бросает вещи, а я — его вечная «груша для битья». Ни поддержки, ни тепла — только вечный гнев, как зимняя вьюга за окном.
Когда мне было особенно тяжело, и я ждала хотя бы слова участия, Виктор просто хватал сумку и уезжал к матери. Однажды, не выдержав одиночества, я сама умоляла его вернуться. Мы живём в моей квартире — я купила её до свадьбы, и все счета лежат на мне. Виктор же будто не замечает этого. Говорит, копит на «нашу мечту» — дачу под Сочи, где мы будем счастливы. Но годы идут, а я всё чётче понимаю: этот дом — мираж, как северное сияние, которое нельзя поймать руками.
Прошлой зимой коммуналка подорожала, и я, сжав зубы, попросила Виктора помочь. Он кивнул, но прошёл месяц, два — а денег я так и не увидела. Чаша моего терпения переполнилась. Я не намерена кормить взрослого мужчину, который живёт, как под солнцем Крыма — беззаботно и за мой счёт. А если у нас будут дети? Им тоже придётся работать с пелёнок, чтобы содержать отца? Это же безумие! В конце месяца я прямо спросила: «Ты заплатишь за квартиру?» В ответ — взрыв. Он кричал, что я «вымотала ему все нервы», швырнул стул и снова начал кидать вещи в чемодан, грозя уйти.
За что? За что он так со мной? Я ломаю себе спину, а в ответ — ледяное безразличие. Но хуже всего — эта порочная карусель: его уходы, мои слёзы, его возвращения… Четыре года я глотала обиды, но теперь у меня нет сил. Сколько ещё я продержусь, прежде чем рухну под тяжестью его эгоизма — как хрупкий лёд под сапогами пьяного прохожего?
