В тихом городке на берегу Оки Варвара Степановна годами старалась быть образцовой матерью и свекровью. Она отдавала все силы, время и сбережения ради благополучия сына и его жены. Но их чёрная неблагодарность разорвала ей душу. Когда невестка в панике умоляла о помощи, Варвара впервые ответила «нет», решив, что хватит быть доброй дурочкой. Теперь её терзают сомнения: справедлива ли её месть или она своими руками разрушает семью?
На днях раздался звонок от невестки, Алины. Голос её дрожал от слабости: «Варвара Степановна, ради Бога, приезжайте! Температура под сорок, горло в огне. Совсем никого нет рядом, помогите с Машенькой!» Варвара, сидя в своей хрущёвке, равнодушно бросила: «Извините, Алина, не могу. Я в деревне у тёти Кати, даже билетов обратно нет». Она отключила звонок, чувствуя, как горечь смешивается с тёмным удовлетворением.
Когда Варвара поделилась этим с соседкой Галиной, та ахнула: «Варь, да ты же вчера ходила в магазин? Девочке с грудничком плохо, как тебе не стыдно!» Варвара сжала губы: «Внучке три месяца, это да. Но Алина сама напросилась. Пять лет я ей как родная была: и на свадьбу полмиллиона отвалила, и квартиру им обустроила. А хоть раз «спасибо» услышала? Только и знают, что айфоны менять да в Турции загорать!»
Голос её дрогнул: «Когда Алина беременная была, я её по лучшим клиникам возила, анализы сама в лабораторию носила. В роддом борщи таскала, перед выпиской всю квартиру до глянца вымыла. И что? Будто так и надо!» Галина вздохнула: «Ну, Варь, молодёжь сейчас вся такая…» Но Варвара резко перебила: «Молодёжь? А когда мне помогли? Однажды с чемоданами с электрички выходить – позвонила сыну, Диме. Он согласился встретить, но через полчаса Алина перезванивает: «Берите такси, Диме с работы неудобно уходить».
«Они же в прошлом месяце в три часа ночи такси вызывали, когда у Машки колики были! – сдавленно говорила Варвара. – А для меня не нашлось времени?» Галина пробовала успокоить: «Работа – дело серьёзное…» Но Варвара уже не слушала: «Чемоданы еле дотащила! Хорошо, мужики в вагоне помогли, потом носильщика наняла. Таксист, чужой дядя, до квартиры донёс! А родная кровь – хоть бы позвонила, дошла ли…»
В углу глаз заблестели слёзы, но голос стал твёрже: «Тогда и я решила – хватит. Пусть теперь сами крутятся».
Галина покачала головой: «Варь, да ребёнок-то чем виноват?» Варвара замолчала, чувствуя укол в сердце, но обида перевесила. «Пусть поймут, каково это – когда тебя используют как тряпку». Она вспоминала, как носила Машеньку на руках, как мечтала о пирогах по воскресеньям. Но каждый её шаг встречали равнодушием, каждую помощь – холодным «ну было бы странно, если бы не помогла».
Ночами Варвара ворочалась, представляя рыдающую Машеньку и бредящую Алину. Сердце ныло, но память о предательстве Димы и Алины глушила жалость. «Сами напросились», – шептала она в подушку, пока слёзы капали на простыню. Она знала – может навсегда потерять их, но назад пути не было. «Правда за мной», – твердила она, хотя в глубине души боялась, что эта правда оставит её одинокой на старости лет.
Глядя на мокрый снег за окном, Варвара спрашивала себя: правильно ли она сделала? В груди грызло два чувства – желание проучить неблагодарных и страх остаться одной. Телефон молчал. «Ну что, дорогие? – мысленно спрашивала она пустоту. – Удобно теперь без мамы?» Но ответа не было, только часы тикали в тишине.