Поздний дар и семейная буря
На тихих берегах Волги, в старинном городке с покосившимися деревянными домами, разыгралась драма, разорвавшая родственные узы. Светлана Петровна, женщина с сединой в волосах, столкнулась с яростью и непониманием там, где меньше всего ожидала. Её поздняя беременность в 45 лет обернулась не только личным испытанием, но и причиной ссоры с единственным сыном, чьи слова пронзили её сердце. Теперь, укачивая младенца, она гадала: можно ли залатать разбитую семью, когда в душе остались лишь осколки былой любви?
“Светлана Петровна! — кричала Ольга так, что дрожали стёкла в серванте. — Сколько раз повторять: ножи — в верхний ящик, ложки — в нижний!” Светлана, растерянно сжимая в руках чайное полотенце, пробормотала: “Прости, Оленька, я перепутала… Не придавала этому значения…” Но Ольга лишь вспыхнула, как спичка: “Это мой дом, и здесь будет так, как я сказала!” Глаза её сверкали недобрым огнём, а губы дрожали. Светлана смотрела на невестку с недоумением: “Оля, что случилось? Если я мешаю, я могу уехать сегодня же…” Но та лишь резко повернулась к окну.
Раньше они ладили. Когда сын, Артём, впервые привёл Ольгу в родительский дом, Светлана сразу приняла девушку — скромную, с румянцем во всю щёку, дочь местного фермера. Познакомились они в политехе: Артём осваивал станки, Оля считала чужие деньги. Светлана гордилась сыном — умница, с золотыми руками, с четвёртого курса уже трудился на заводе, а после диплома остался в городе. Родители помогли молодым, скинувшись на однокомнатную “хрущёвку”. Вскоре сыграли свадьбу, зажили своим домом. Светлана не лезла в их жизнь, наведываясь раз в полгода на пироги с капустой. Те тёплые вечера на кухне, когда Ольга смеялась её деревенским байкам, теперь казались сном.
Но в этот раз невестка была как ёж — колючая, злая. После чая, когда страсти немного утихли, Светлана осторожно спросила: “Оленька, ты с Артёмом поругалась?” Ольга смахнула предательскую слезу: “Простите… У меня опять одна полоска. А Артём так хочет наследника… Вдруг он найдёт другую?” Голос её оборвался. Светлана притянула её к себе: “Вы ведь всего два года в браке, дитя. Всё придёт в своё время…”
Но эти слова застряли у неё в горле. Как теперь сказать о своём? В 45 лет — беременна! Муж, Сергей, ходил будто именинник, а сама она металась между страхом и смутной надеждой. Рожать в её годы? Соседи пальцами покажут, свекровь иконы станет прятать. Она ждала внуков, а не… Приехала в город провериться, но горе Ольги сделало её тайну неподъёмной. Как делить радость, когда у другой — пустота?
Решилась всё же: “Детки — они как снег: когда ждёшь — не идёт, а когда не ждёшь — засыплет. Мы с Серёжей со школьной скамьи. В шестнадцать залетела с Артёмкой. Родители иконами нас били, но мы расписались. Прожили четверть века. Было всякое… Когда Артём в армию ушёл, мы с Серёжей остались вдвоём. Думала — заживём… А он… загулял. Узнала от бухгалтерши, хотела развод — а тут… вот.” Ольга смотрела на неё, будто на привидение: “Вы… сохраните?” — “А как же? Раз Бог дал…”
После врачей Светлана вернулась в деревню, но вечером раздался звонок. Голос Артёма резал ухо: “Мать, ты охудела?! В твои-то годы?!” Она онемела. Её мальчик, её гордость… “Артюша, это наше с отцом дело…” — но он уже бросил трубку. Светлана плакала в подушку, пока сердце не начало ныть, как старый шрам. Позже соседка шепнула: это Ольга нашептала, облив её грязью.
Артём перестал звонить. Светлана с Сергеем утонули в заботах о новорождённом Ване, но боль от сыновней обиды тлела, как незатушенный окурок. Они и думать забыли о примирении, пока однажды дверь не скрипнула. На пороге стоял Артём, с лицом, как после недельного запоя: “Простите…” Оказалось, подал на развод. “Увидел, какая она… Хочет ребёнка — ну и что? Ты не слышала, как она о тебе… о Ване…”
Светлана прижала сына к груди, слёзы капали на его выгоревшие на солнце волосы. “Значит, не судьба…” — прошептала она. Где-то в глубине души — облегчение, но и жалость к нему, к его разбитой жизни. Дом снова наполнился запахом щей, но осадок остался. Качая Ваню, Светлана смотрела на метель за окном и думала: простит ли она когда-нибудь Ольгу? И как уберечь своих от новых вихрей, что кружат за порогом?
