Меня зовут Татьяна Ивановна. Мой сын Дмитрий был для меня всем. После школы мы жили вдвоём в Нижнем Новгороде. Я никогда не лезла в его личную жизнь, хотя разные девицы то и дело появлялись в нашей квартире. Дважды казалось — вот-то свадьба на носу, но всякий раз что-то шло не так.
Дима мечтал о крепкой семье, но, видать, не всем его девушкам это было нужно. Последняя и вовсе заявила в лицо, что не собирается жить с «маменькиным сынком». Больнее всего было слышать это от неё — я ведь ни во что не вмешивалась, не давила, не лезла с советами. Но, видимо, само моё существование её раздражало.
Тогда я поняла: пока мы вместе, сыну не стать хозяином в своём доме. Решение далось нелегко, но я уехала в деревню, в старый родительский дом, чтобы освободить ему место. Прошёл год. За это время Дмитрий женился, и скоро у них должен был родиться ребёнок — в конце января. Сын не звал меня всё это время, и я не обижалась. Думала — пусть пожить в своё удовольствие.
Перед Рождеством я решила навестить их пораньше, в декабре. Хотела не просто увидеться, а помочь: вдруг что-то нужно к рождению малыша, подсказать, поддержать невестку, если будет трудно. Запаковала сумки с гостинцами — варенье, вязаный плед, подарки. Надеялась, что обрадуются. Мечтала, что вместе встретим Сочельник, что останусь на неделю — помочь по хозяйству, пока невестке тяжело. Ведь я мать, я всегда рядом, когда нужно.
Но то, как встретил меня Дмитрий, я не забуду. Он открыл дверь и сразу сказал: «Мам, ты бы хоть предупредила… У нас нет места. Скоро приедет Анна Степановна — мама Ольги. Мы условились, что она нам поможет. Прости, но тебе тут негде быть». Даже не предложил зайти, стоял на пороге, как будто я случайная знакомая, которая явилась некстати.
Я всё же зашла, настояла — посидела на кухне, попили чаю. Дмитрий делал вид, что всё в порядке, расспрашивал о моих делах. Но каждые пять минут поглядывал на часы. Я всё поняла. Он меня не ждал. Не хотел видеть. Даже не пытался скрыть досаду.
Потом помог донести сумку до остановки и посадил на последний автобус. В Сочельник. В праздник, который всегда был семейным. В ту ночь я рыдала, как не рыдала когда-либо, даже когда хоронила мужа. Потому что почувствовала — меня вычеркнули. Мать больше не нужна. Помощь не нужна. Я — лишняя.
Прошла неделя. Ни звонка, ни сообщения, ни извинений. Будто ничего и не было. Как будто я не приезжала. Как будто для них меня не существует. Хотя всю жизнь я отдала сыну. Тратилась на две работы, чтобы он учился, жила впроголодь, чтобы у него было всё. А теперь я недостойна даже простого «спасибо» и права остаться на праздник.
Не понимаю, чем заслужила такое. Разве теперь материнская любовь ничего не стоит? Разве мать, отдавшая всё ради ребёнка, должна возвращаться домой одна, с камнем на сердце и ощущением, что она больше никому не нужна?…