Как моя свекровь легла в больницу «с сердцем», а вернулась… с ребёнком
С Игорем мы женаты уже семь лет. Познакомились в университете в Нижнем Новгороде — жили в соседних комнатах студенческого общежития. Он часто привозил из дома пакеты, набитые едой: домашние закрутки, пироги, котлеты. Его мать, Лариса Аркадьевна, готовила так, что пальчики оближешь, и, кажется, свято верила, что её сын никогда не должен оставаться голодным.
Когда Игорь сделал мне предложение, первым делом повёз знакомиться с матерью. Я волновалась, но Лариса Аркадьевна сразу покорила меня своей мудростью, добротой и лёгким нравом. Она родила Игоря в восемнадцать, а через полгода похоронила мужа. Но не сдалась. В одиночку подняла сына, вырастила его настоящим человеком — без тени озлобленности на судьбу.
Работала на износ, чтобы ни от кого не зависеть и дать сыну всё необходимое. После мужа в её жизни не было мужчин — не до того. Когда я впервые увидела её, ей был сорок один, но выглядела она максимум на тридцать пять — стройная, ухоженная, с живыми глазами и острым языком.
— Теперь ты будешь беречь моего мальчика, — улыбнулась она, когда мы объявили о помолвке.
Мы окончили учёбу, сыграли свадьбу и остались в Нижнем — Игорь нашёл хорошую работу. Свекровь сразу сказала, что не станет лезть в нашу жизнь: привыкла к самостоятельности, живёт в своём ритме. Мы сняли квартиру неподалёку, в двух остановках на трамвае.
Лариса Аркадьевна иногда навещала нас — всегда с гостинцами, безупречно одетая, с улыбкой. Никогда не лезла с непрошеными советами, но если я спрашивала — помогала, хвалила мои пироги, даже предлагала помыть посуду. Идеальная свекровь, больше не скажешь.
Часто забегали к ней сами — на чай, на пирожки, просто поболтать. У неё была куча подруг, и она вечно куда-то мчалась — то в филармонию, то на выставку, то на девичник. Энергии хоть отбавляй. А когда родился наш сын Алёшка, она стала для нас ангелом-хранителем — научила пеленать, показывала, как кормить, часами гуляла с коляской, давая мне выспаться. Позже даже забирала его из садика, если мы задерживались на работе.
Но однажды она пропала. Не звонила, не писала, не заходила. Я забеспокоилась, но Игорь успокоил: мама сказала, что уехала к подруге во Владимир на пару месяцев. Всё в порядке. Странно — почему не предупредила? На неё не похоже. Ладно.
Связывались по видеосвязи. Она просила показать внука, но сама в камеру не попадала. Отшучивалась, переводила тему. На мои вопросы отмахивалась: «Да ладно тебе, ерунда!»
Однажды трубку взяла она сама и неожиданно призналась: «Я в Первой городской, сердце пошаливает». У меня кровь остановилась. Предложила приехать, но она отказала. «Как выпишут — позвоню, тогда и увидимся», — сухо ответила.
Прошло несколько дней. Вечером она позвала нас к себе — сказала, есть новость. Мы приехали. Дверь открыл… незнакомец. Я остолбенела. А за его спиной стояла Лариса Аркадьевна. Сияющая. И… с крошечным свёртком на руках!
— Знакомьтесь, это Артём, мой муж. А это — наша дочь, Лиза. Простите, что молчала. Боялась, что не поймёте. Мне сорок семь, и я не знала, как вы отреагируете. Но теперь, когда всё позади… хочу, чтобы вы стали частью нашей новой семьи.
Я онемела. Но потом увидела в её глазах то же самое тепло, что когда-то, когда она вручала мне Игоря. Подошла, обняла её и прошептала: «Вы заслужили это счастье. И мы рядом — как вы были с нами».
Теперь я помогаю ей с Лизонькой так же, как она помогала мне. Гуляем вместе, болтаем, печём пироги. Теперь у нас две семьи, но одно общее сердце. И, наверное, в этом и есть счастье — любить, прощать и жить, вопреки годам, условностям и страхам.