Жизнь моя разлетелась в щепки, когда муж, Сергей, ушёл от меня. Забрал все наши сбережения, чтобы купить себе жильё, и растворился в тумане, оставив меня в съёмной квартире в Нижнем Новгороде с шестимесячной малышкой на руках. Я металась в отчаянии, не зная, как выжить. И тут, словно гром среди ясного неба, на пороге появилась свекровь, Татьяна Петровна. Услышав о моей беде, она примчалась без раздумий. Я ждала насмешек — наши отношения всегда были как натянутая струна, но вместо этого услышала твёрдое:
— Собирай чемоданы. Ты и внучка теперь живёте у меня.
Я попыталась сопротивляться — ситуация казалась нелепой. Мы с Татьяной Петровной годами перебрасывались колкостями, и ни разу не обменялись даже тёплым словом. Но сейчас, когда мир рухнул, эта женщина, которую я считала почти что врагом, протянула мне руку.
Моя родная мать отказала в помощи. Её дом уже заняла старшая сестра с детьми, и мать покорно слушала её, отвернувшись от меня. Я сглотнула ком в горле и прошептала:
— Спасибо, Татьяна Петровна… Я вам очень благодарна.
Впервые эти слова прозвучали искренне. Что-то внутри дрогнуло.
— Хватит ерунды! Ты мне не чужая, — отмахнулась она, беря малышку на руки. — Пойдём, лапушка. Пусть мама собирается, а мы с тобой пошепчемся. Будешь жить у бабушки, крошка? Конечно, будешь! Мы с тобой будем гулять, читать сказки, косички заплетать…
Я слушала её мягкий голос и не верила ушам. Та самая женщина, что когда-то шипела, будто я «подловила» её сына ребёнком, и называла мою дочь «неудачным экспериментом», теперь качала её с такой нежностью, словно это была её кровь.
Мы переехали. Татьяна Петровна освободила для нас просторную комнату, а сама ютилась в маленькой. Заметив моё замешательство, буркнула:
— Чего уставилась? Ребёнку нужно место — скоро ползать начнёт. Мне одной много не надо. Устраивайся, через час ужин.
На стол она поставила паровые овощи и отварную курицу, добавив:
— Ты же кормишь. Если хочешь жареного — скажи, но для малышки полезнее вот это. Решай сама.
В холодильнике я увидела целую полку детского пюре.
— Пора прикорм вводить, — сказала она. — Если эти не понравятся, купим другие. Не стесняйся, говори.
Я не выдержала и разрыдалась. Её доброта, такая внезапная и настоящая, сломала все мои барьеры. Никто не заботился о нас так, как эта женщина, которую я считала своей недоброжелательницей. Она обняла меня, приговаривая:
— Тихо, родная, тихо. Мужики — народ ветреный. Я сама Серёжу поднимала — его отец сбежал, когда тому восемь месяцев было. Не дам внучке расти без опоры. Хватит реветь, возьми себя в руки!
Сквозь слёзы я призналась, что не ждала от неё такого участия, и снова поблагодарила:
— Спасибо вам… Без вас я не знаю, что бы с нами было.
— И я виновата, — вздохнула она. — Не досмотрела, вот сын и вырос бесструктурным. Буду исправлять, как могу. Иди умойся и ложись. Завтра будет легче.
Первый день рождения дочки мы отметили втроём: я, малышка и Татьяна Петровна — наша спасительница, ставшая настоящей бабушкой. Когда дочка заснула, мы пили чай с тортом на кухне, и вдруг — звонок. Свекровь пошла открывать.
— Мам, познакомься, — раздался голос Сергея. — Это Алина, моя девушка. Мам, можно поживём у тебя? Работу не найду, на съёмное жильё денег нет.
Я похолодела. Сердце сжалось от страха — вдруг она впустит их, а нас выставит. Слёзы подступили к глазам.
— Да иди ты! — рявкнула Татьяна Петровна. — Вали отсюда, и эту свою за компанию забирай! Жену с ребёнком обокрал, бросил без гроша, и теперь ко мне лезешь? Жизнь тебе урок дала. Марш! А ты, Алина, смотри в оба — наиграется, и тебя вышвырнет.
Я ошиблась в свекрови. Теперь мне стыдно за свои прежние мысли. Она стала мне не просто второй матерью — единственной, настоящей. Мы прожили с ней под одной крышей шесть лет, пока я не вышла замуж снова. На моей свадьбе Татьяна Петровна сидела на почётном месте — как мать невесты. Дочка уже ходит в школу, а скоро у меня родится сын. Свекровь ждёт внука с нетерпением, и я знаю: она будет для него такой же любящей бабушкой, какой стала для моей дочери.
