**Дневник. Пасха у родни.**
Сто раз пожалел, что согласился поехать с моей девушкой Ириной на пасхальные посиделки к её матери, Нине Сергеевне. Казалось бы, семейный праздник — что может быть душевнее: куличи, яйца, родные лица за столом. Но когда я увидел, сколько народу набилось в её дом, мне захотелось развернуться и уйти. Все три её сестры — Варвара, Евдокия и Аграфена — приехали с мужьями и детьми. Плюс дядя Николай, брат Нины Сергеевны, с женой и двумя взрослыми сыновьями. А ещё какие-то дальние родственники, которых я, честно говоря, даже не сразу узнал. И вот в центре этого хаоса — я, её новый кавалер, которого она решила представить семье. Зря.
С первых же минут начались испытания. Только переступили порог, как Нина Сергеевна тут же набросилась на меня: “Иван, а где работаешь? А сколько лет? А кем видишь себя через пять лет?” Я старался держаться, улыбался, но Ира видела, как мне неловко. А её сестры, будто сговорившись, устроили мне настоящий допрос. Варвара, старшая, тут же начала хвастаться, как её муж стал начальником отдела и купил новую “Ладу Весту”. Евдокия взахлёб рассказывала, что её сын уже играет в хоккей за юниорскую команду. А Аграфена, самая младшая, подливала масла в огонь, шепча Ирине: “Ну и молодежь ты себе находишь!” Я младше её на четыре года, и, видимо, это стало главной темой вечера.
Нина Сергеевна решила, что её долг — откормить меня до состояния пельменя. То и дело подкладывала мне кусок кулича, приговаривая: “Ешь, родной, а то худой, как щепка!” Я благодарил, но сил уже не хватало. Потом она вдруг вспомнила: “А наша Ирочка в детстве мечтала выйти замуж за моряка! Ты, конечно, не моряк, но парень крепкий, только смотри, не подведи!” Все заржали, а я почувствовал, как краснею. Ира сжала мою руку под столом.
Дядя Николай, видимо, решил, что должен проверить, из чего я сделан. Налил мне самогонки и начал: “За молодых! Но, парень, у нас в семье бабы огонь — не справишься, сбежишь!” Я кивнул, выпил, но внутри всё сжалось. А когда он предложил мне выйти во двор и “показать, как я умею колоть лёд” (хотя на дворе был апрель), Ира не выдержала: “Дядя, хватит, он же не дворник!” Все засмеялись, но я уже мысленно прикидывал, как бы улизнуть потихоньку.
Племянники добавили хаоса. Носились по дому, орали, опрокинули банку с солёными огурцами. Один, сын Евдокии, вдруг ткнул в меня пальцем и спросил: “А ты будешь нашим новым папой?” Ира чуть не поперхнулась чаем. Я, скрепя сердце, ответил: “Пока просто Иван, но могу быть другом”. Малыш фыркнул и умчался, а Ира с благодарностью сжала мне плечо.
Самым неприятным стал разговор о её прошлом. Варвара, будто невзначай, вспомнила её бывшего: “Тот хотя бы квартирой обзавёлся, а ты теперь в юнцах ходишь?” Ира покраснела, я сделал вид, что не слышал, но зубы сжал. Нина Сергеевна, пытаясь сгладить ситуацию, начала рассказывать, как Ира в детстве пересолила пасху, но это только раззадорило родню. Сестры и дядя Николай наперебой вспоминали её бывших, школьные проделки и даже случай, когда она уронила торт на свадьбе у тёти. Я улыбался, но чувствовал себя лишним.
К вечеру Ира была на грани. Видно, мечтала уже схватить меня и бежать. Но я, собравшись, шепнул: “Всё норм, я живой. Твои… колоритные”. Она задумалась, а потом, когда сели за очередной тост, вдруг встала: “Спасибо, что собрались. Но Иван мне дорог, и если вам он не нравится — это ваши проблемы. Давайте просто праздновать, а?” Все притихли. Дядя Николай хмыкнул и поднял рюмку: “За стерву!”
К ночи стало полегче. Мы даже потанцевали под “Калинку”, которую включила Аграфена. Ира вдруг рассмеялась: “Ну как тебе моя родня?” Я пожал плечами: “Как погода в Питере — то дождь, то солнце”. Когда садились в такси, она сказала: “Прости за этот цирк”. Я ответил: “Ничего. Только теперь я знаю, откуда у тебя характер”.
Вывод: в следующий раз поедем к Нине Сергеевне вдвоём. Без сестёр. Или хотя бы припасём водки для дяди Коли. Но ясно одно — Ира стоит всех этих застолий.
