Три недели замужем — и сердце ноет
Всего три недели прошло с той поры, как я стала женой, а уже не вижу в этом союзе ни капли радости. Хочу разводиться, потому что каждый день с Виктором — словно каторга, от которой сердце сжимается в комок. Мама, Татьяна Степановна, твердит: «Света, подожди, не губи сразу то, что только сложилось. Время все расставит на свои места». Но как ждать, если я уже чувствую, что совершила роковую ошибку? Я любила Витю, верила, что мы будем счастливы, а теперь сижу и думаю: как я могла так ослепнуть?
Когда мы с Виктором встречались, всё было будто в доброй сказке. Он носил мне букеты, писал нежные письма, клялся, что мы создадим семью, о которой я грезила. Я видела в нём человека, с которым хотела растить детей, ездить на дачу, смеяться над шутками деда Щукаря. Свадьба наша была три недели назад — красивая, с фатой, гармонью и тостами «Горько!». Я тогда смотрела на Витю и думала: вот он, мой суженый. Но стоило нам начать жить под одной крышей, как сказка обернулась бабьими сказками.
Первые тревоги грянули наутро после свадьбы. Вернулись мы с коротких свадебных посиделок, а Витя вместо того, чтобы помочь разобрать узелки, растёкся на лавке с телефоном. «Света, я умаялся, разбирай сама», — бросил он. Я смолчала, решила — правда устал. Но потом это вошло в привычку. Он не убирает за собой ложки, кидает портянки по всей избе, а когда прошу помочь, хмыкает: «Ты же баба, твоя доля». Моя доля? Я тоже на работе горбачусь, прихожу не раньше его, а к вечеру ещё и щи варю, потому что он «столовскую баланду не уважает». Я думала, брак — это лад, а не кабала.
Но хуже другое. Витя стал показывать норов, которого я раньше не замечала. Злится на ровном месте: если чашку на лавке оставлю, если попрошу дров наколоть, если просто заговорю о чём-то важном. На днях хотела обсудить — когда телегу новую купим, как именины справим. А он отрезал: «Света, не донимай, и без тебя забот хватает». Какие заботы? На печи лежать да в телефоне тыкать? Смотрю на него — и не узнаю того парня, что клялся перед иконой любить меня до гроба.
Больнее всего — его слова. Вчера варила щи, устала после смены, а он зашёл в горницу и буркнул: «Чего-то твои щи не того, как у мамки». Чуть ухватом не треснула. Не того? Так иди к мамке! Я старалась, хотела порадовать, а он даже спасиба не молвил. Да ещё добавил: «И халат бы сменила, а то как у попадьи старой». Этого было достаточно. Три недели замужем — и уже попрёки? Ушла в сенцы, проплакала до петухов. Не из-за его слов, а от осознания: это не мой Витя. Это чужой мужик, с которым мне не по пути.
Позвонила маме, всё рассказала. Татьяна Степановна выслушала и молвила: «Света, брак — не медведь, в лес не уйдёт. Притёрлись — легче будет. Не спеши с разводом, дай сроку». Но какой срок? Я не вижу, чтобы он хоть каплю старался. Не кается, не помогает, не ценит. Чувствую себя не женой, а кухаркой. Мама говорит, что я слишком горяча, что все так живут. Но я не хочу «так». Хочу быть с тем, кто меня уважает, а не с кем, кто считает, что я ему обязана.
Сегодня утром сказала Вите: «Если так пойдёт дальше — развод». Он посмотрел, будто я шутку сморозила, и отмахнулся: «Да брось, Света, не выдумывай. Всё путём». Путём? Для него, может, и путём, а для меня — мука. Я себя не узнаю. Где та весёлая девка, что плясала на свадьбе? Теперь только и делаю, что подстраиваюсь под того, кому, кажется, всё равно.
Всерьёз думаю о разводе. Понимаю — будет непросто: родне объяснять, скарб делить, с нуля начинать. Люди зашепчут: «Три недели замужем — и уже развод? Видно, не гожДай мне срок до воскресенья — если Витя не одумается, придётся идти к батюшке за советом да бумагу на развод писать.
