Я больше не навещаю своих детей по выходным
Мне уже семьдесят два года, и то, что происходит в моей семье, причиняет мне боль и печаль. Поэтому я приняла непростое, но твёрдое решение: больше не ездить к детям по субботам и воскресеньям, чтобы повидаться с внуком Степашкой. Хватит. Устала чувствовать себя незваной гостьей в их доме. Если захотят меня увидеть — пусть сами ко мне приедут. А я не намерена больше унижаться, напрашиваясь на встречи, которые, кажется, нужны только мне. Сердце ноет, но иначе нельзя — пора сохранять достоинство, даже если придётся остаться в одиночестве.
Всю жизнь я отдавала себя семье. Вырастила сына, Дениса, дала ему всё, что могла. Когда он женился на Ольге, я обрадовалась: девушка умная, рукодельница. А когда родился Степашка, мой единственный внук, я словно обрела второе дыхание. Каждую субботу садилась на электричку, ехала через весь город, чтобы провести с ним время. Привозила сладости, пекла его любимые ватрушки с творогом, играла, читала сказки. Степе семь лет, он такой шустрый, любознательный, и я думала, что эти моменты дороги всем. Но со временем стала замечать перемены.
Всё изменилось года два назад. Денис с Ольгой стали отстранёнными. Приезжаю, а они заняты: то в телефоне, то за ноутбуком. «Мам, посиди со Степой, у нас дела», — бросает Денис, и я остаюсь с внуком, пока они решают свои «неотложные» вопросы. Ольга иногда даже чаем не угостит, просто скажет: «Зоя Николаевна, там на кухне ваши пироги, берите, если хотите». Мои пироги? Я их для них пекла, а теперь мне их предлагают, как будто я прохожая? Молчала, не хотела ссор, но каждый раз сердце сжималось.
Последней каплей стал прошлый месяц. Приехала, как всегда, с сумкой гостинцев. Степа обрадовался, кинулся обниматься, а Ольга посмотрела на меня и говорит: «Зоя Николаевна, надо было предупредить. У нас сегодня планы, мы с Денисом собирались в ТЦ». Планы? А я разве не часть этих планов? Предложила взять Степу с собой, но Денис отмахнулся: «Да ладно, мам, посиди с ним, мы быстро». Быстро? Они вернулись только через шесть часов, а я всё это время играла с внуком, готовила ему обед, потому что холодильник был пуст. Когда они зашли, даже спасибо не сказали, только Ольга бросила: «Ой, вы ещё здесь? Мы думали, вы уже уехали».
Уехала, но дома не находила себе места. Села в кресло, смотрела на фотографию, где мы со Степой лепим снеговика, и плакала. Почему я чувствую себя лишней? Всю жизнь старалась быть хорошей матерью и бабушкой, а теперь меня воспринимают как бесплатную сиделку. Вспоминала, как раньше Денис делился со мной мечтами, звонил просто так. А теперь даже не спросит, как моё давление. Ольга, может, и не злая, но её равнодушие режет, как нож. И я поняла — так больше нельзя.
На следующий день позвонила Денису: «Сын, больше не приеду по выходным. Хотите видеться — приезжайте сами. Устала быть гостьей, которую не ждут». Он растерялся: «Мам, ну что ты? Приезжай, Степа тебя любит». Любит? А ты, Денис, любишь? Не стала спорить, просто повторила: «Мой дом открыт, но я больше не поеду». Ольга, узнав, лишь хмыкнула: «Ну, как знаете, Зоя Николаевна». И всё. Ни попытки понять, ни слова.
Теперь по выходным сижу дома, и тишина давит. Привыкла к смеху Степы, к его вопросам, к тому, как он тянет меня за рукав: «Бабушка, поиграй!» Но не могу больше навязываться туда, где меня не ценят. В мои годы и здоровье не то, и ноги болят, а они даже не задумываются, как мне тяжело тащиться через весь город с сумками. Соседка, тётя Валя, поддержала: «Зоя, правильно сделала. Пусть сами проявляют инициативу, а то привыкли, что ты за них всё таскаешь». Но от этих слов не легче. Скучаю по внуку, по сыну, даже по Ольге, хоть она и холодная, как февраль.
Прошло две недели — никто не приехал. Денис позвонил раз, спросил, не передумала ли я. Ответила: «Сын, адрес ты знаешь». Он пробормотал что-то про работу и положил трубку. Степа, говорят, спрашивает, почему бабушка не приезжает, а Ольга отвечает: «Бабушка устала». Устала? Да я ночи не сплю, думая о нём! Но не отступлю. Заслуживаю уважения, а не роли служанки. Если хотят быть семьёй — пусть докажут.
Иногда корит меня совесть: может, слишком резко поступила? Может, стоило терпеть ради Степы? Но потом вспоминаю их безразличие — и снова крепнет решимость. Не хочу быть бабушкой, которую зовут, только когда нужна помощь. Хочу быть частью их жизни, а не приложением. Мой дом открыт, самовар на столе, пироги в печи. Но теперь первый шаг — за ними. А я буду ждать. Или не буду… Может, пора научиться жить для себя, даже если на душе так горько.
