Дырявые носки моего сына
Когда мой сын Игорь с невесткой Светланой пришли ко мне на ужин, я, как всегда, накрыла стол, будто на праздник: щи, тефтели, гречка, винегрет — все, что он обожает. Но когда Игорь снял ботинки в прихожей, я чуть в обморок не упала: на обеих его носках зияли дыры, и пальцы нагло выглядывали наружу, словно смеясь надо мной! Я застыла, будто каменная. Неужели это мой сын, которого я растила, одевала, учила быть аккуратным, теперь ходит в таком позоре? И где же глаза у его жены? Поймите, это уже ни в какие ворота не лезет! До сих пор не могу прийти в себя, и мне просто необходимо высказаться, иначе взорвусь от негодования.
Я, Людмила Петровна, всю жизнь вкалывала, чтобы у Игоря все было. Шила ему рубашки, покупала добротные сапоги, даже когда самой приходилось считать каждую копейку. Он вырос, стал программистом, женился на Светлане — девушке, казалось бы, с головой на плечах. Живут в своей трешке, оба при деньгах, вроде бы все у них ладно. Я не сунусь в их дела, но иногда зову на ужин, чтобы видеться да угостить домашним. И вот, на тебе — носки, сквозь которые видно все на свете! Это не просто дырки, это вопль о помощи, знак, что в их доме творится какая-то чертовщина.
Все началось, как только они переступили порог. Я, как всегда, хлопотала, раскладывала приборы, подогревала тефтели. Игорь скинул ботинки, и я мельком глянула вниз. Сначала подумала — померещилось: не может быть, чтобы мой чистюля ходил в отрепьях. Ан нет, носки были словно из прошлой жизни — дыры по бокам, пятки стерты, а пальцы торчат, будто просятся на волю. Я окаменела, даже вилку уронила. Светлана, заметив мой взгляд, фыркнула: «Ой, Людмила Петровна, это он сам виноват, я ему сто раз говорила купить новые». Сам? А ты, милая, где была?
За ужином я еле сдерживалась. Смотрела на Игоря, который уплетал щи, и думала: как до такого докатились? Я же растила его не для того, чтобы он щеголял, как босяк. А Светлана болтала о своих офисных делах, будто все в порядке. Не выдержала, брякнула: «Игорь, сынок, что за цирк с носками? Это же позор!» Он покраснел, пожал плечами: «Ма, ну чего ты, просто залежались, не дошел выкинуть». Не дошел? А Светлана добавила: «Людмила Петровна, он сам их носит, я не его гардеробная». Не его? А кто тогда за ним должен смотреть, если не жена?
Я еле сдерживала гнев. После ужина, когда Светлана ушла смотреть сериал, я шепотом спросила Игоря: «Сын, у вас что, рубля лишнего нет? Или стиральная машинка сломалась?» Он отмахнулся: «Ма, не придумывай, все норм. Просто забил». Забил? Да эти дыры видны даже слепому! Хотела поговорить со Светланой, но передумала — знала, что она опять отшутится. Вместо этого я порылась в комоде, достала новые носки, купленные для него еще на Новый год, и сунула ему: «На, надень, а то глаза режет». Он ухмыльнулся, поблагодарил, но я видела — ему плевать.
Проводила их, а уснуть не могла. В голове вертелось: как так-то? Светлана, конечно, работяга, но разве это оправдание? Я в ее годы и на заводе пахала, и дом в порядке держала, и за мужем следила, и ребенка воспитывала. А она что, не может закинуть носки в машинку или купить новые? В «Пятерочке» их — пруд пруди, на любой карман! Или теперь это модно — ходить, как бомж? Вспоминала, как Светлана всегдаА на следующий день я купила десяток пар носков, аккуратно сложила их в ящик Игоря и молча ушла, оставив этот немой укор между нами.
