«Ой нет, Дмитрий, твоя мама с нами жить не будет» — я поставила мужу ультиматум
В тихом подмосковном городке, где вечерние огни отражаются в лужах после дождя, моя семейная идиллия в 30 лет дала трещину из-за свекрови. Меня зовут Светлана, я замужем за Дмитрием, и вчера я твёрдо сказала ему: если его мама переедет к нам, я подам на развод. Я выходила замуж в алом платье, и свекровь сразу поняла — я не из тех, кто будет терпеть молча. Но её поведение перешло все границы, и я больше не могу закрывать глаза.
Любовь, испытанная на прочность
Когда я встретила Дмитрия, мне было 24. Он был надёжным, с доброй улыбкой, от которой у меня ёкало сердце. Через два года мы поженились, и я была уверена, что у нас всё сложится идеально. Свекровь, Людмила Петровна, на свадьбе казалась милой: обнимала меня, желала счастья, хотя я поймала её колкий взгляд на моё алое платье. «Света, ты оригинальна», — сказала она тогда, и я сначала решила, что это похвала. Но позже осознала: она видела во мне соперницу.
Мы с Димой живём в двухкомнатной квартире, купленной в ипотеку. Наш сын, Миша, которому четыре года, — наша радость. Я работаю маркетологом, Дима — инженер, и мы всегда делили обязанности пополам. Но год назад Людмила Петровна овдовела, и её жизнь начала сливаться с нашей. Сначала это были визиты, потом ночёвки, а теперь она заявляет, что хочет переехать к нам насовсем. Её присутствие — как серое облако, заслоняющее солнце.
Свекровь, которая знает лучше
Людмила Петровна — дама с норовом. Она не советует, она командует. «Света, ты неправильно воспитываешь Мишу», «Дима, у тебя жена слишком своевольная», «Кто так квартиру содержит?» — её слова ранят, как иголки. Я пыталась сдерживаться, кивала, но она не останавливалась. Она переставляет мои вещи, морщится от моих блюд и даже учит Мишу уму-разуму по своим лекалам, будто я не мать. Я будто не хозяйка, а временный квартирант.
Последней каплей стал её ультиматум. «Я старая, мне одной трудно, а вы молоды, справитесь», — заявила она на днях. Дима промолчал, а во мне закипело. У неё своя двушка в соседнем районе, пенсия в 30 тысяч рублей и здоровье, как у космонавта, но ей надо быть с нами, чтобы контролировать каждый шаг. Я вижу, как она командует, как Миша привыкает к её порядкам, как наш брак трещит под её напором. Я не готова так жить.
Разговор, который всё перевернул
Вчера, когда Миша уснул, я села с Димой на кухне. Руки тряслись, но я выдохнула: «Дима, твоя мама с нами жить не будет. Иначе развод. Я не шучу». Он смотрел на меня, как на чужую. «Света, ну как я её выгоню?» — пробормотал он. Я напомнила ему про алое платье, про то, что обещала быть честной. «Я не хочу терять семью, но жить с твоей мамой — не вариант», — повторила я.
Дима молчал, потом сказал, что подумает. Но я видела — он в раздумьях. Он любит меня, но и мать для него — святое. Людмила Петровна уже шептала, что «не такую сноху она хотела», и я знаю: если я сдамся, она добьётся своего. Но я не сдамся. Не хочу, чтобы мой сын рос в доме, где мама — это просто фон.
Страх и решимость
Мне страшно. Страшно, что Дима выберет мать. Страшно, что развод оставит меня одну с Мишей в городе, где я стану «той, которая не смогла ужиться». Но ещё страшнее — потерять себя. Подруги говорят: «Света, ты права». Мама поддержала: «Нечего терпеть». Но выбор за мной, и я знаю: если отступлю сейчас, Людмила Петровна будет править бал вечно.
Я дала Диме неделю. Если он не очертит границы, найду адвоката. Моё алое платье было не просто нарядом — это был символ. Я люблю ДимЯ стояла у окна, глядя на дождь за стеклом, и понимала — какой бы ни был ответ, я уже сделала первый шаг к своей свободе.
