Ох, брат, слушай… Разве могут дети отвернуться от отца после развода? Мои вот отвернулись. Словно я для них пустое место, будто и не было меня в их жизни. А всё потому, что когда-то ушёл.
С Ольгой мы прожили двенадцать лет. Думал — крепкая семья, ан нет… Постепенно стало ясно: мы чужие. После рождения дочек — Анюты и Даши — жена вся ушла в детей. Я не виню её, дети — это святое. Но чувствовал себя лишним — будто живу не с женой, а просто с матерью моих детей, и всё.
Разговаривали редко. Годами спали врозь. Мне не хватало тепла, простого взгляда, в котором бы я был нужен. И вот, встретил Ирину. Моложе, слушает, заинтересована во мне, смотрит так, как Ольга уже давно не смотрела. Не хотел изменять — пришёл и честно сказал: “Ухожу”.
Ждал слёз, криков, скандала. Но Ольга лишь молча кивнула: “Как знаешь”. Ни уговоров, ни упрёков. Развелись. Я женился на Ирине. Сначала — как в сказке: забота, поддержка, рядом. А потом… снова стена, снова холод.
Старшая дочь была в переходном возрасте, младшая — в младших классах. Ольга решила: им лучше без меня. Говорила, так спокойнее. Подарки и деньги передавал через бабушку — она с Ольгой общалась. Хоть так хоть как-то оставался в их жизни, пусть и заочно.
Потом родился сын — Витя. С ним хотел всё исправить: носил на руках, учил говорить, каждый вечер играл. Но и Ирина ушла. Ему было всего четыре. Нашла кого-то богаче, успешнее, как я позже узнал. Поставила условия: видеться только по графику, отчёты за каждый рубль, контроль. А потом её новый муж просто отрезал меня от Вити.
Сейчас мне шестьдесят семь. У дочерей свои семьи, внуки, которых я никогда не видел. Сын уже взрослый, но где он, чем живёт — не знаю. Ни звонка, ни письма. Будто я умер для них. Да, я ошибался, да, ушёл… Но разве за это меня нужно стирать из их жизни навсегда?
Я же пытался быть рядом. Как мог — помогал. Но у всего есть предел. Не оправдываюсь, просто хочу, чтобы они услышали: я ушёл, но я не перестал быть их отцом.
А теперь я один. Ни семьи, ни детей. Праздники — тишина. Телефон молчит. Иногда боюсь — умру, а никто и не узнает. Может, написать? Позвонить? Но что сказать? “Прости, что не удержал семью”?
Разве я не заслужил хотя бы одного звонка? Разве не имею права знать, как они живут? Почему их молчание — как приговор?
Вот сижу на лавочке у подъезда, смотрю, как другие деды с внуками возятся. Слышу: “Дедуля, иди сюда!” А мне никто так не скажет…
Время идёт. Не хочу умирать с мыслью, что для самых родных я был никем. Да, не идеален, да, ошибался. Но разве любовь меряется только поступками?
Не знаю, простят ли. Но всё ещё надеюсь. Всё ещё жду…
