Сомнения, которые растают
Марина сидела на кухне, подперев щёки ладонями, и уставилась в ночное окно, будто ждала, что стекло поведает ей ответ. В глазах застыла усталость, лицо казалось безжизненным. Дверь тихонько скрипнула, и на пороге возникла свекровь — Валентина Петровна.
— Чё торчишь тут в такую рань? — спросила она, наливая себе стакан воды из графина.
— Да так… мысли одолели, — пробормотала Марина, не отрывая взгляда от тьмы за окном.
Свекровь хотела уже уйти, но невестка вдруг вскинула голову:
— Останьтесь, Валентина Петровна. Надо поговорить. Только дверь прикройте…
Та насторожилась:
— Чего случилось-то?
— Присядьте. Я… Надо рассказать вам про Сергея…
Валентина Петровна опустилась на стул, сжимая стакан, а Марина начала. И чем больше говорила, тем бледнее становилась её собеседница. Словно услышанное лишило её дара речи.
— Ладно, Марин, ночью я тебя с малым на улицу не выставлю. Утром и собраться успеете. Мне на работу вставать — разбудишь перед уходом.
— Может, ремонт подождать? Мы бы с Алёшкой на дачу уехали летом, а то сейчас зябко… Да и Сергей скоро вернётся…
— Ничего не подождёт. Сейчас цены адекватные, а летом за ту же работу рублём не отделаешься. Да и не хочу я тут с вашей пылью коротать жару.
— Всё равно же пыль будет, — робко заметила Марина.
— А вещи свои забери, как договаривались. Не делай вид, будто тебя тут обижают. Сын мой тебя с ребёнком приютил — могла бы и потрудиться не ныть.
— Да это же ваш внук! — вырвалось у Марины.
— Да? Ну так у Серёги там дочка от первой, в Питере. Вот она — моя кровь. А этот… кто его знает, чей.
Слова свекрови ударили как нож под рёбра.
— Ему почти четыре. И вот только сейчас вы это решаете озвучить? И куда нам идти-то?
— Хоть к чёрту на рога, — равнодушно пожала плечами Валентина Петровна. — Мне всё равно.
Сергей и Марина познакомились пять лет назад. Неприметный, но солидный мужчина — на её век хватило романтики, оба уже не мальчики. Она — повариха в детсаду, он — вахтовик, мотался по стройкам. Забеременела — он сразу предложил расписаться. Без патриархальных танцев с бубнами, просто в ЗАГС.
Жили у его матери. Валентине Петровне не нравилось, что в её размеренную жизнь ворвались чужие привычки: то вода в ванной часами льётся, то ночами младенец орет, как сирена. Да и сын теперь реже помогал на даче.
Но главное — она не верила, что Марина вышла замуж не по расчёту. И сомневалась: а Алёшка — точно ли внук?
А тут ремонт затеяла — и велела: «Освобождайте помещение». Марина упиралась — мол, некуда. Хотя тётка в Люберцах была готова принять. Но свекровь не сдавалась. Её бесило всё: от разбросанных игрушек до запаха детской каши.
Когда Сергей вдруг перестал выходить на связь, Марина запаниковала. Он всегда писал, даже с вахты. Ночью звонить не стала, но утром телефон оказался выключен.
— Он никогда не отключается, — сказала Марина, вбегая на кухню. — Что-то не так.
— Спит, наверное, — буркнула свекровь. — Чего расклеилась?
— Мы каждый день переписываемся. Такого ещё не было.
— Позвони на работу. Давай.
Марина набрала номер. Через минуту её лицо стало белым как мел.
— Он в больнице. Его забрали… Плохо стало.
— Как?! — Валентина Петровна едва не уронила чашку. — Кто сообщил?
— Его… бывшая. Она в курсе. Нас даже не известили.
— Я поеду! — вскочила свекровь.
— Нет, у вас же ремонт. Я Алёшку к тётке отвезу, а сама — к нему.
Через три недели Марина вернулась с Сергеем. Он был в тяжёлом состоянии — последствия инсульта. Левая сторона плохо слушалась, но он шутил, пытался улыбаться.
Марина не отходила от него ни на шаг. Искала врачей, договаривалась о реабилитации, спала урывками, таскалась по процедурам. Казалось, вся её жизнь теперь крутилась вокруг одной цели — поставить Сергея на ноги.
Однажды вечером, когда свекровь мыла посуду, Марина тихо сказала:
— Расскажу вам всё. Только ему — ни слова.
И поведала правду: Сергей поехал к бывшей жене проведать дочь. Дверь открыл незнакомый мужчина. А ребёнок — его копия: русый, с ямочкой на щеке. Потом сама Елена призналась: это и есть настоящий отец, а Сергей просто «подвернулся», когда она боялась остаться одной.
Сергей сел на лавочку у подъезда — и сердце не выдержало.
— Значит… — прошептала Валентина Петровна, — та девочка… не моя внучка?
— Вот именно.
После этого разговора свекровь стала смотреть на Марину иначе. Видела, как та ухаживает за Сергеем: ночами массирует руку, следит за диетой, штудирует медицинские форумы. Где теперь та «аферистка», которая «прицепилась»?
Однажды, когда Марина сидела за ноутбуком, Валентина Петровна не выдержала:
— Скажи честно. Алёшка — Серёгин?
Марина медленно подняла голову:
— Правда перед вами. Мы начали встречаться у вас на глазах. Может, я и не падала в обморок от любви, но выбрала его. И не предала. Неужели вам нужны анализы, чтобы это понять?
Свекровь вдруг разрыдалась. Подошла и обняла невестку.
— Прости меня, дуру старую. Ослепла совсем.
Марина тоже смахнула слезу:
— И вы меня простите. Я ведь тоже не мёд. Но мы же семья, да?
В этот момент на кухню зашёл Сергей.
— Чё это вы? Опять сериалы ревете?
— От счастья, сынок, — улыбнулась Валентина Петровна. — От того, что всё у нас как надо.
— Ну вы даёте, — засмеялся он. — Плохо — слёзы, хорошо — тоже…
— Зато с нами не соскучишься! — обняла его Марина, а свекровь подмигнула:
— И не пропадёшь.
