«Бесстыжая! У тебя детей нет, а я — мать!» — как золовка устроила сцену на моём юбилее, лишь бы не отдавать долг
Мой тридцатипятилетний юбилей я хотела отметить скромно, без лишней суеты. Но, как водится, жизнь превратила обычную дату в настоящий спектакль. За месяц до праздника раздался звонок от Алёны — сестры моего мужа, с которой у нас всегда были напряжённые отношения.
— Где будешь праздновать? — спросила она так, будто уже готовилась к поездке.
— Ещё не решила, — смущённо ответила я. Обсуждать это было рано, тем более зная Алёнины привычки.
— Значит, деньги есть. Дай нам с Игорем пять тысяч рублей. Очень нужно, вернём через две недели, — взмолилась она тем самым жалобным тоном, от которого у меня всегда мурашки по спине.
Я не люблю ни занимать, ни одалживать. Особенно таким, как Алёна. С самого знакомства она то и дело пыталась «выпросить» деньги то на детей, то на ремонт, то на сломанную технику. Я всегда отказывала — мягко, но твёрдо. До этого момента.
— У детей температура, срочно нужны лекарства, — добила меня её последним «святым» аргументом.
Я сдалась. Перевела деньги. Прошло две недели — молчание. Месяц — ни слова. Тогда я решила: напомню на юбилее.
Мы отмечали в небольшом кафе. Гости смеялись, звучали поздравления. Но мне было не до веселья. Алёна с мужем пришли вовремя, болтали, ели, смеялись — будто ничего не случилось.
— Я дала твоей сестре пять тысяч на лекарства для детей, она обещала вернуть через две недели, — шепнула я мужу, когда он заметил моё беспокойство.
— Не вернёт, — холодно ответил он. — Она мне уже три года должна четыре тысячи. Знаю её — денег не дождёшься.
Но я всё же решила поговорить.
— Алёна, спасибо, что пришла. Я хотела спросить… — начала я осторожно, словно ступая по тонкому льду.
— Всё просто чудесно! — перебила она, целуя меня в щёку. — Еда — пальчики оближешь, особенно салат с крабовыми палочками, рецепт дашь?
— Я не об этом. Месяц назад ты занимала у меня деньги…
Алёна засмеялась, запрокинув голову:
— Пять тысяч? Да когда это было? Ты всегда отказывала, не припомню. Сама придумала?
Я остолбенела.
— Я переводила тебе на карту, на лекарства. Могу показать чек, если не веришь, — сказала я, чувствуя, как лицо заливается краской.
Алёна на мгновение побледнела, но тут же взяла себя в руки.
— Ах да… Было дело. Просто я не запоминаю мелочи, — процедила она, скрестив руки.
— Ты обещала вернуть через две недели. Прошёл месяц, я хотела бы получить свои деньги…
И тут началось.
— Совести у тебя нет?! — крикнула она так, что все обернулись. — У меня дети болели, а ты деньги считаешь! Тебе не понять, у тебя своих-то нет!
Меня будто обожгло. Алёна пошла в наступление.
— А подарок? Мы тебе купили подарок! Просто забыли взять. Кстати, на те же пять тысяч! Так что мы квиты. Вот так отплатить за доброту!
— Какой подарок? Вы ничего не дарили, — тихо сказала я, потрясённая.
— Забыли! Но он есть! — рявкнула Алёна. — Всё, мы уходим! Игорь, пошли! Нам тут не рады!
Её муж доел котлету, вытер рот салфеткой и молча последовал за ней.
Как только они вышли, ко мне подошла свекровь — Татьяна Ивановна. Спокойно взяла меня за руку и отвела в сторону.
— Сама виновата, что дала. Я дочери никогда не одалживаю. Если и даю — знаю, что не вернёт. Твои пять тысяч ушли на серёжки, что на ней сегодня.
У меня перехватило дыхание.
— И никакого подарка тебе никто не покупал. Всё враньё. Радуйся, что отделалась малой кровью. Пусть будет уроком, — подмигнула она, будто преподала мне мудрость жизни.
Алёна пропала. Восемь месяцев — ни звонка, ни сообщения. А потом вдруг обиделась, что мы её не поздравили.
— Я думала, хотя бы перевод сделаете, — позвонила и бросила в трубку с упрёком.
— Разве не получила? — удивился мой муж. — Проверь октябрь прошлого года. Пять тысяч.
— Очень смешно! — прошипела она и бросила трубку.
Больше мы не общались. Встретились лишь через пять лет — на похоронах Татьяны Ивановны. Через полгода продали её квартиру, разделили деньги. И с тех пор никто не звонит первым. И, если честно, стало только легче.
