—
**Дневник.**
В маленьком городке под Москвой, где уютные кафе привлекают любителей вкусно поесть, мне, 32-летней Татьяне, жизнь омрачает конфликт со свекровью. Я замужем за Дмитрием, детей у нас пока нет, зато есть моя любимая работа — я шеф-повар в престижном ресторане. Недавно хозяин заведения, Игорь Петрович, попросил меня испечь торт для его матушки, отмечающей юбилей. Я вложила в него всю душу — и та была в восторге. Решила сделать такой же подарок для бабушки Димы, Анны Фёдоровны, но тут в дело вмешалась свекровь, и теперь внутри — комом.
**Семья, где я искала тепло.**
Дмитрий — моя опора. Пять лет вместе: он — логист, я — повар. Его мать, Галина Васильевна, живёт с 80-летней Анной Фёдоровной в соседнем квартале. Галина Васильевна — женщина строгая, но я всегда старалась: в гости ходила, по дому помогала, бабушку уважала. Анна Фёдоровна — тихая, болезненная, и я хотела порадовать её на день рождения.
Мои десерты в ресторане — не просто сладости, а маленькие произведения. Когда Игорь Петрович сказал: «Танюш, матушка юбилей отмечает, сделай для неё что-то душевное», — я не раздумывала. Торт вышел — загляденье: бисквит воздушный, крем из настоящих сливок, ягоды с дачи. Мать шефа чуть не прослезилась, а он вручил мне премию в 10 тысяч рублей.
**Подарок, ставший камнем за пазухой.**
Вдохновившись, я испекла такой же торт для Анны Фёдоровны. Весь везор стояла у плиты, украшала с любовью. Приезжаем с Димой — я с гордостью протягиваю торт: «Для вас, бабушка!» Та улыбнулась, но свекровь тут же сморщила нос: «Тань, это что, твой ресторанный шик? Там же сплошная «химия», старикам вредно. Лучше бы простой пирог, как в деревне».
У меня в груди стало пусто. Химия?! Я сама выбирала продукты на рынке! Анна Фёдоровна попробовала, сказала: «Спасибо, милая», — но Галина Васильевна перебила: «Мама, тебе сахар нельзя». Задвинула торт в холодильник, не дав даже нарезать, и выставила свой — «настоящий, без заморских штучек». Я сжала зубы, чтобы не разрыдаться при гостях.
**Боль, что ноет тихо.**
Дома Дима только вздохнул: «Тань, мама просто беспокоится». Беспокоится? Она меня при всех унизила! У Галины Васильевны это в привычке: то моя работа «не для порядочной женщины», то «пора ребёнка рожать, а не кремы взбивать». Торт, за который мне платят тысячи, для неё — «баловство».
Подруга Вера бурчит: «Хватит ей что-то дарить!» Но мне жалко Анну Фёдоровну. Дмитрий уговаривает: «Она такая, не перевоспитаешь». Но как терпеть, когда каждое слово — как нож? Боюсь, если дети будут, она и их начнёт воспитывать, а мои старания — топтать.
**Что делать?**
Не знаю. Поговорить? Галина Васильевна не из тех, кто извиняется. Попросить Димку вступиться? Он скорее отмалчивается. Перестать стараться? Но бабушка-то ни при чём. Молчать и глотать обиды? Уже нет сил.
В 32 хочется, чтобы ценили не только мои торты, но и меня. Чтобы муж не отворачивался, когда мне больно. Свекровь, может, и не со зла, но больно бьёт. Дима любит, но его молчание — как предательство.
**Вывод.**
Эта история — не просто про торт. Это про то, как важно иногда поставить границы. Да, Галина Васильевна не изменится. Но я — могу. Если придётся держать дистанцию — значит, так надо. Любовь к своему делу и самоуважение дороже.
— Татьяна.
