Меня зовут Марина, и в моей душе уже много лет живёт история, с которой я не могу справиться. Возможно, рассказ о ней принесёт мне облегчение.
Моя семья никогда не была примером гармонии. Мы жили в Рязани, и с детства я наблюдала, как взрослые ссорились, обижались, унижали друг друга, прячась за бутылкой. У мамы была сестра — Татьяна. Её сын, мой двоюродный брат Артём, женился на девушке, мягко говоря, не самой верной. Измены, крики, временное расставание — казалось, они не могли жить ни вместе, ни порознь. В этом браке родились двое детей, но счастья не прибавилось. А сама Татьяна давно спивалась, не держалась ни на одной работе. Запои, скандалы — вся родня давно махнула на неё рукой.
Однажды у жены Артёма начались серьёзные проблемы с сердцем. В тот день мы с мамой навестили бабушку — Антонину Петровну. Она рассказала нам о болезни той женщины. Мама резко отреагировала: “Надо головой думать, а не чем-то другим.” Мы бы забыли об этом, но бабушка, человек прямолинейный, передала её слова невестке. И начался ад.
Пьяная Татьяна набросилась на маму, защищая свою невестку, будто ту была её родной дочерью. Мы не стали спорить, просто ушли. Но самое страшное произошло потом — бабушка встала на их сторону. Она перестала звать нас, перестала звонить, будто мы перестали существовать. Мама ещё пыталась сохранить связь, но я — нет. Тогда я решила: не хочу иметь ничего общего ни с этой запойной роднёй, ни с теми, кто так легко вычёркивает близких.
Прошло восемь лет. Бабушке почти восемьдесят. Недавно она позвонила маме, плача, и просила прощения. Мама, конечно, простила — она всегда была доброй. А я… не могу.
У меня растёт дочка — моя радость, моё солнышко. Мама рассказала о ней бабушке, и та, дрожа от волнения, стала просить хотя бы фотографию. Говорила, что мечтает увидеть правнучку, что молится каждую ночь, чтобы Господь дал ей этот шанс. Но я отказала. Жёстко.
Не из-за мести. Просто в сердце до сих пор живёт обида. Больно вспоминать, как нас предали, как мама плакала, не понимая, чем заслужила такое. Бабушка тогда показала мне: родство — это не кровь, а выбор. И она выбрала не нас.
Я не знаю, права ли. Мама говорит: “Не держи зла, Марина, она старая, измученная, хочет уйти спокойно.” Но внутри всё сопротивляется. Возможно, завтра будет поздно, но я не готова.
А вы смогли бы простить?
