МУЖ УШЁЛ, А СВЕКРОВЬ ОСТАЛАСЬ…
Когда Кирилл бросил меня, мир рухнул. Он забрал все наши накопления — деньги, которые мы годами откладывали на квартиру, — и растворился в воздухе. Будто нас с маленькой Алисой никогда и не существовало. Я осталась в чужой однушкe на окраине Москвы: ни копейки за душой, шестимесячная дочь на руках и ни единой надежды.
И в тот самый день, когда земля уходила из-под ног, в дверь постучали. Открываю — на пороге стоит она, моя свекровь, Валентина Павловна. Та самая, чей взгляд всегда резал, как ледяной ветер, и с которой мы за десять лет так и не нашли общий язык. Я внутренне сжалась, ожидая очередной упрёк. Но вместо привычной язкости услышала твёрдое:
— Собирайся. Переезжаешь ко мне с девочкой.
Я попыталась возразить — как можно после всех наших ссор? Но она перебила, не дав договорить:
— Ты мне не чужая. А малышка — моя кровь. Быстро, я вас не брошу.
Даже родная мать развела руками: «Места нет, старшая дочь с внуками уже на шее сидит». А тут — свекровь, от которой я ждала всего, кроме помощи. Голос дрогнул:
— Спасибо…
Валентина Павловна взяла Алису на руки, улыбнулась ей впервые за всё время:
— Ну что, лапочка, будем с бабушкой жить? И кашку варить, и на качелях качаться…
У меня перехнуло дыхание. Эта же женщина ещё год назад шипела, что ребёнок «не от нашего рода», а я «опутала» её сына. А теперь — тёплые руки, надёжные, как крепость.
В её трешке под Серпуховом она отдала нам гостиную, сама ютилась в крохотной комнатке. Вечером поставила на стол тушёные овощи и индейку, бросила строгий взгляд:
— Ты же кормишь. Ешь нормально. Если хочешь жареного — ешь, но для дочки только полезное. Молочную кухню оформила — если не понравится, купим другую.
Тут я не выдержала — рыдания прорвались сквозь зубы. От этого внезапного тепла, от боли, от стыда за прошлые мысли. Она обняла меня, грубовато потрепала по плечу:
— Тихо, дурочка. Мужики… всё одно: мой отец тоже сбежал, когда Кирилл родился. Не дам тебе одной волком выть. Всё наладится, держись.
Так мы прожили семь лет. Валентина Павловна стала мне ближе матери — той, которая, как оказалось, никогда ею и не была. Вместе поднимали Алису, а потом я вышла замуж за другого — за того, кто полюбил нас обеих.
На свадьбе свекровь сидела на почётном месте — по праву. Теперь моя дочь уже во втором классе, а я жду второго — сына. И Валентина Павловна каждый вечер спрашивает, смеясь:
— Ну когда, наконец, мой богатырь родится?
Вот так. Муж сбежал, а его мать осталась. Осталась, когда все отвернулись. Разве это не настоящее чудо?
