В тихом городке на юге Сибири, где дворы утопают в берёзах, а время течёт медленно, моя жизнь внезапно перевернулась. Я, Татьяна Сергеевна, шла домой с работы, как вдруг кто-то окликнул меня. Обернулась — и обомлела: передо мной стояла молодая женщина с мальчишкой лет шести. Она сделала шаг вперёд и сказала так, что у меня сердце ушло в пятки: «Татьяна Сергеевна, я Светлана, а это ваш внук Ваня. Ему уже шесть».
Я остолбенела. Чужие люди, а слова — как гром среди зимы. У меня есть сын, Дмитрий — умница, перспективный, вот-вот получит повышение. Но он не женат, и хотя я мечтала о внуках, никогда не думала, что стану бабушкой вот так — неожиданно, с порога. Сначала шок, потом растерянность: как я могла не знать о Ване целых шесть лет?
Наверное, это моя вина. Я одна растила Дмитрия, вкалывала на двух работах, чтобы он ни в чём не нуждался. Горжусь, что он добился успеха, но его личная жизнь всегда меня тревожила. Девушки у него менялись, как перчатки, а серьёзных отношений не было. Я не лезла, но в душе вспоминала себя: мне было всего двадцать, когда я родила его. Без мужа, без помощи, отказывала себе во всём, даже в маленьких радостях. Лишь пару лет назад Дмитрий свозил меня на Чёрное море — тогда я впервые увидела его. Я не жалею, но мечта о внуках всегда жила во мне.
А теперь передо мной стояли Светлана с Ваней. Её голос дрожал, но звучал твёрдо: «Я долго не решалась вам сказать, но Ваня — ваша кровь. Вы имеете право знать. Я ничего не прошу, воспитываю его сама. Вот мой номер. Если захотите встретиться — позвоните».
Она ушла, а я осталась в смятении. Тут же набрала Дмитрия. Он был в шоке не меньше моего. С трудом вспомнил, что лет шесть назад встречался со Светланой. Она тогда сказала, что беременна, но он отмахнулся — мол, не факт, что его ребёнок. Потом она пропала, и он забыл. Его слова резанули меня. Мой сын, которого я растила с такой любовью, просто открестился от возможного отцовства.
Дмитрий твердил, что ничего не знал о ребёнке и сомневается, что Ваня — его. «Почему она молчала шесть лет? — бушевал он. — Это подозрительно!» Я спросила, когда они расстались. Он сказал — в сентябре. Сомнения грызли меня: а вдруг Светлана врёт? Но лицо Вани, его большие глаза и робкая ухмылка, не выходили из головы.
Собравшись, я позвонила Светлане. Она сказала, что Ваня родился в апреле. На мой вопрос про тест ДНК ответила чётко: «Я знаю, кто отец. Тесты не нужны». Добавила, что родители помогают, она справляется. Ваня идёт в школу, а она работает. Говорила спокойно, но чувствовалась сталь в голосе.
«Татьяна Сергеевна, если хотите видеть Ваню — я не против. Если нет — пойму. Я знаю от Дмитрия, как вам было тяжело одной. Поэтому решила, что вы должны знать. Только поэтому я пришла».
Я опустила трубку, будто мир рухнул. Хотелось верить сыну, но Светлана звучала правдиво. Мне страстно хотелось обнять Ваню, но что, если он не мой внук? Что, если это обман? Я металась между желанием быть частью его жизни и страхом, что меня используют.
Сердце кричало: «Этот мальчик — твоя кровь, твоя радость!» А разум шептал: «А вдруг нет?» Я вспоминала, как маленький Дмитрий бежал ко мне, а теперь он отвернулся от возможного сына. А Светлана, одна, растила Ваню, не прося ни копейки. Её стойкость напомнила мне саму себя годы назад.
Что делать? Позвонить Светлане и встретиться с Ваней? Давить на Дмитрия, чтобы сделал тест? Или отступить, боясь разочарования? Моя жизнь, полная жертв ради сына, теперь упёрлась в новую загадку. Ваня, с его доверчивыми глазами, уже поселился в моём сердце. Но правда, спрятанная за шестью годами молчания, пугает до дрожи. Стою на распутье, и каждый шаг — будто в пропасть.
