В маленькой деревушке под Вологдой, где зимние метели воют вокруг старых изб, Мария с супругом Михаилом напрасно ждали приезда сына. Сердце ныло от обиды, но они смирились с неизбежным.
— Видно, не приедет, — тихо сказала Мария, глядя на потрескавшиеся стены. — Уже и злиться перестали.
— Опять Алёна не пустила? — нахмурился Михаил. — С самого начала вы с ней на ножах.
— Бывает, — голос Марии дрогнул. — Но Дима раньше хоть изредка приезжал, а теперь… У невестки на всё свой расчёт. Видно, придётся нанимать мужиков, чтобы крышу починить. Сын и дня для нас выкроить не может.
С горечью она вспоминала, как их 38-летний Дмитрий когда-то уехал в Питер, устроился автослесарем, а потом открыл свою мастерскую. Там он встретил Алёну, купил квартиру и… словно забыл про родной дом.
— Весь ремонт сам делал, — вздохнула Мария. — А она только командовала. Поженились они поздно, ей уже за тридцать. Не зря столько лет одна ходила — характер, как у чёрта. Мы с ней сразу не сошлись.
— Да уж, — хмыкнул Михаил. — Как ты с ней ни пыталась ладить — всё впустую. Что Дима в ней нашёл?
Алёна избегала свекров, разрешала мужу навещать их раз в год. В этот раз Дмитрий обещал приехать в июне, помочь с покосившимся забором. Но невестка снова всё испортила.
— Алёна беременна, — сжала кулаки Мария. — Запретила ему уезжать. Вроде взрослая женщина, фельдшер в больнице — чего боится? А за месяц до отпуска начала пилить его, хотя билеты были куплены.
— Ну и что она придумала? — спросил Михаил, хотя догадывался.
— Сначала твердила, что боится одна, а потом… — Мария отвернулась, пряча слёзы.
— Что потом? Он что, ребёнок у неё на поводу ходит? У неё же родители в том же городе! — взорвался Михаил.
— Думаю, это они её настраивают, — прошептала Мария. — У них зять был, который к родне ездил, а потом развёлся. Теперь младшая дочь с ними живёт. Вот и Алёну пугают, будто Дима такой же.
— Да что за чушь! — стукнул кулаком по столу Михаил. — Дима никогда не подавал повода! Да и сама могла бы с ним приехать, если боится.
— Приехать? — горько рассмеялась Мария. — Ты знаешь, как она нас ненавидит. Я пробовала мириться — всё бесполезно.
Однажды Михаил сам позвонил невестке, надеясь договориться. Но та лишь обвинила их в эгоизме.
— Что сказала? — спросил он, хотя предчувствовал.
— Мол, мы вечно тянем из них деньги, отрываем Диму от семьи, — голос Марии задрожал. — Что ей надоело с нами бороться. Муж, дескать, должен думать о жене и ребёнке, а не о стариках. Если уж отпуск взял — пусть дома сидит. Да ещё добавила, что наша развалюха ей даром не нужна!
— Ну и стерва! — Михаил побагровел. — А Дима что?
— Оправдывался перед тобой, но мы-то знаем — он не виноват, — вздохнула Мария. — Боится её истерик. Ради ребёнка терпит.
Михаил не выдержал. В ярости набрал сына и высказал всё, что копилось годами.
— Хватит! — рявкнул он в трубку. — Больше не жди от нас ничего! Кровлю сами починим, а ты сиди под юбкой у своей стервы!
Мария молчала, но сердце разрывалось. Она понимала мужа, но его слова — «жён много, а родителей не выбирают» — резали, как нож. Дмитрий был их единственной надеждой, а теперь между ними выросла стена, которую построила Алёна.
Смотря на протекающую крышу, Мария чувствовала, как уходит последняя надежда. Всю жизнь они работали, чтобы дать сыну лучшее, а теперь вынуждены платить чужакам за то, что он мог бы сделать сам. Но хуже всего было осознание: сын уходит всё дальше. Алёна ясно дала понять — её семья это она и ребёнок, а родители Дмитрия — лишние.
Мария не знала, как вернуть сына. Мечтала, чтобы он приехал, обнял её, как в детстве, и они вместе починили бы крышу, вспоминая былые дни. Но вместо этого — холодное молчание.
**Жизнь научила её горькой правде: дети вырастают чужими, а родительская любовь остаётся без ответа.**
