Родители Дмитрия подобрали ему невесту по чину. А я осталась чужой лишь потому, что родилась не в том доме.
Моя история началась в далёком детстве. Дима — единственный сын профессора и заслуженного врача. Мать — известный педиатр, отец — преподаватель философии. Вся его жизнь с рождения была расписана по часам: кружки, репетиторы, олимпиады, книги. Он оправдывал их ожидания — умный, воспитанный, отличник. Но одно никак не вписывалось в их идеальный мир — его дружба со мной.
Меня звали Глаша. Я выросла в простой, если не сказать — неблагополучной семье. Мать не работала, отец трудился на заводе и пил, пока однажды не исчез навсегда. Но Дима всегда был рядом. Помогал с уроками, заступался во дворе, делился бутербродами в школе и выслушивал мои детские страхи. Мы были неразлучны, пока судьба не разлучила нас.
Когда мне исполнилось пятнадцать, мама умерла. Я попала в детдом, и всё оборвалось. Позже я узнала, что Дима искал меня, но родители убедили его, что я сама оборвала связь. Он перестал писать, и я думала — просто забыл.
Мы случайно встретились на выпускных экзаменах. Я сразу не узнала в стройном, уверенном парне того мальчишку, с которым когда-то играла во дворе. А он — сразу понял, кто я. И с улыбкой, с дрожью в голосе, мы заговорили снова. Дружба возродилась, но теперь в ней было что-то большее.
Дима предложил поступать в один вуз. Мы поступили. Учились вместе, засиживались в библиотеке, гуляли под дождём, и однажды, под осенним клёном, он взял мою руку и сказал, что любит. Я заплакала — от счастья.
Через полгода я призналась, что все эти годы писала ему письма из детдома. Он был в шоке. Оказалось, родители просто не передавали их. Его мать оправдывалась: «Хотели оградить тебя от грязи». Для него это стало предательством, но не моим — их.
Когда он объявил, что женится на мне, в доме поднялся скандал. Родители уже нашли ему «достойную» невесту — дочь ректора, умную, из хорошей семьи. А я… всё та же «девчонка из трущоб». Но Дима пошёл против их воли. Мы сняли квартиру, задумали будущее. Я рассказала, что беременна. Он обнял меня и прошептал: «Наш малыш будет счастливее всех».
А через неделю пришла его мать. Без слов, без приветствий. Молча положила на стол конверт с рублями и прошипела:
— Уйди. Навсегда.
Я промолчала. Он так и не узнал об этом визите. Я не хотела разрушать нашу любовь. Но когда родился сын, случилось непоправимое.
Мать Дмитрия вернулась — теперь с «подарком». Поддельным тестом ДНК. В бумаге значилось, что ребёнок — не его. Он поверил. Собрал вещи и ушёл, не слушав оправданий. Я стояла с младенцем на руках и не верила, что мой Дима способен на такое.
Продала квартиру, уехала, поступила в мединститут. Работала, училась, растила сына одна. Никогда не говорила ему плохо об отце, лишь твердила: «Он нас очень-очень любил».
Прошли годы. Я стала военным врачом. Сын вырос. И лишь через десять лет встретила мужчину, которому снова смогла довериться. Мы поженились, родили ещё двоих. Мой муж никогда не делил детей на «своих» и «чужих». Он стал отцом и моему первенцу. А я впервые поняла, что значит быть любимой без оглядки.
Дима же, как я узнала потом, так и остался рядовым врачом в провинциальной больнице. Женился на выбранной родителями. Детей у них не было. Мы случайно столкнулись на конференции — в его глазах стояла тоска и позднее раскаяние.
Он хотел заговорить. Но я лишь улыбнулась, взяла за руку младшую дочь и пошла дальше.
Потому что новую жизнь не построишь на рукотворных осколках прошлого. А я свою — уже построила.
И знаете что? Самое страшное — не то, что люди делят других по чину. А то, что даже любовь могут сломать чьи-то предрассудки. Дима потерял семью, потому что не хватило мужества выбрать меня. А я — обрела свою. Настоящую.
