Меня выписали из больницы, сказав детям, что мне теперь жить одной нельзя — жестокий жизненный урок был не за горами.
В маленьком сибирском городке, где старые деревянные дома помнят смех и ссоры нескольких поколений, моя жизнь, полная жертв ради детей, обернулась предательством. Я, Татьяна Семёнова, отдала всё сыну и дочери, но, оказавшись на больничной койке, поняла горькую правду: те, ради кого я жила, отвернулись от меня. Этот урок разбил сердце, но открыл глаза — кто на самом деле ценит мою доброту.
Оглядываясь назад, задаюсь вопросом: а была ли я хорошей матерью? Может, мои ошибки сделали детей такими чёрствыми? Воспитывала их одна после смерти мужа. Сыну, Денису, едва исполнилось три месяца, а дочке, Алине, — пять лет. Пахала как ломовая лошадь, хваталась за любую подработку, лишь бы поставить их на ноги. Никогда не ныла — знала, что кроме меня о них никто не позаботится.
Я дала детям всё, что могла. Алина и Денис получили образование, окончили институты, устроились на хорошую работу. Пока здоровье позволяло, нянчилась с внуками — Вовой, сыном Алины, и Мишей, сыном Дениса. Покупала им подарки, подкидывала деньги, забирала из школы, а летом забирала к себе, чтобы родители отдохнули. Делала это с радостью, веря, что моя любовь вернётся сторицей.
Но однажды всё изменилось. Мне стало плохо, и я угодила в больницу. Алина забежала лишь раз, Денис отделался парой звонков. Через две недели меня выписали, наказав беречься от стрессов. Но уже на следующий день дети притащили ко мне внуков. Вова и Миша, словно ураган, носились по квартире, требуя внимания. Я, еле держась на ногах, пыталась угнаться за ними, но через пару месяцев состояние ухудшилось. Ноги отказывали, вставать с кровати было пыткой.
Я позвонила Денису, умоляя отвезти к врачу. Он, как всегда, был «сверхзанят». Алина тоже не приехала. В отчаянии вызвала такси. Врачи развели руками: организм сдался. Велели лежать, но утром я не смогла встать — ноги не слушались. В панике набрала Алине, а та холодно бросила: «Вызывай скорую». Меня снова увезли.
Врачи объяснили детям, что мне теперь нужен постоянный уход. Алина и Денис тут же устроили перепалку, кто меня «приютит». Это было унизительно, словно я — старый чемодан, от которого все норовят избавиться. Алина ныла, что у неё двушка и тесно. Денис орал, что его жена беременна и «тёща в доме — лишний стресс». Их слова резали, будто тупым ножом.
Не выдержала. «Идите оба к чёрту!» — выкрикнула я, захлёбываясь слезами. Они ушли, оставив меня в больничной палате. Я плакала, не понимая: неужели я вырастила таких чёрствых людей? Всю ночь не спала, перебирая в памяти каждую их улыбку, каждое «спасибо, мам».
Утром ко мне зашла соседка, Катерина, молодая мать-одиночка. Она всегда интересовалась моим здоровьем, приносила пироги, спрашивала, не нужна ли помощь. Не выдержала, выложила ей всё. Катя, не раздумывая, сказала: «Если свои бросили, я вас не оставлю». Она сварила мне суп, налила чаю, и впервые за долгое время я почувствовала тепло.
Теперь Катя ухаживает за мной. Отдаю ей половину пенсии — на продукты и лекарства. Остальное уходит на квартплату и мелочи. Зависимость от чужого человека гложет, но дети почти не звонят — особенно после того, как узнали, что Катя мне помогает. Их равнодушие — как плевок в душу.
Не думала, что на старости лет окажусь никому не нужной. Вложила в детей всю душу, а они выросли… пустыми. Теперь хочу переписать квартиру на Катю — она стала мне роднее кровиночек. Но где-то в глубине ещё теплится надежда, что Алина и Денис опомнятся, придут, обнимут… Пока эта надежда не умерла, но с каждым днём гаснет. Жестокий урок жизни: доброта не всегда возвращается, а настоящая забота может прийти от тех, кто просто проходил мимо.
