Жизнь — штука непредсказуемая. Порой идёшь по ней, не замечая, как бегут годы: дети взрослеют, друзья исчезают, а сам становишься седым. Но есть в ней одна неизменная точка опоры — моя жена, Людмила. Я осознал это не сразу, а лишь спустя десятилетия, когда мы оба уже далеко не те юные мечтатели, какими были когда-то. Она изменилась, как и я, но для меня она по-прежнему остаётся центром вселенной, моим домом и тихой гаванью.
Мы с Людмилой поженились почти тридцать лет назад. Тогда я был уверен, что знаю, что такое любовь. Молодость, горящие глаза, бесконечные планы. Она была прекрасна — тёмные волосы до плеч, искорки в глазах, улыбка, от которой у меня перехватывало дыхание. Я думал, наша жизнь будет лёгкой: дом, дети, путешествия, счастье без забот. Но реальность внесла свои коррективы. Работа, кредиты, рождение сына Дмитрия, потом дочери Анны, бытовые ссоры — всё это, как снежный ком, накрывало нас с головой. Порой я ловил себя на мысли: а зачем мы вообще вместе?
Годы текли, и я начал замечать перемены в Людмиле. Волосы посеребрились, у глаз легли морщинки, фигура стала другой. Она чаще уставала, жаловалась на давление, а её звонкий смех теперь звучал реже. Я тоже изменился: лысина поблескивала, суставы поскрипывали, былой запал куда-то испарился. Мы стали другими, и временами между нами будто вырастала стена. Но однажды до меня дошло: Людмила — единственный человек, без которого моя жизнь потеряла бы смысл.
Озарение пришло неожиданно. Мы сидели на лавочке у дома, пили чай с брусничным вареньем и наблюдали, как солнце золотит верхушки берёз. Людмила рассказывала про соседку, которая разругалась с мужем из-за ремонта, и вдруг спросила: «Серёж, ты вообще меня слушаешь?» Я рассмеялся, она покачала головой, но в её взгляде читалось тепло. И тогда я понял: вот оно, счастье. Не в красивых словах и подарках, а в этих тихих вечерах, её голосе, её присутствии рядом.
В памяти всплывали моменты нашей жизни. Как Люда сжимала мою руку, когда я потерял работу и метался в поисках заработка. Как ночами сидела у кровати Димы, когда у него был грипп, и как плакала от гордости, когда Аня поступила в университет. Как поддерживала меня после смерти мамы и как мы хохотали над глупыми анекдотами, даже когда всё валилось из рук. Она всегда была рядом — в радости и горе, в молодости и теперь, когда годы взяли своё.
Иногда друзья жалуются на своих жён: мол, характер испортился, красота ушла, нервы ни к чёрту. Я молчу, но про себя думаю: они не видят главного. Жена — это не просто сосед по квартире. Это человек, который знает тебя наизусть, видел в самом жалком виде и всё равно не разлюбил. Люда знает, что я храплю, ненавижу манную кашу и иногда замыкаюсь в себе. А я знаю, что она боится пауков, обожает сирень и ревёт над старыми фильмами. Мы не идеальны, но мы — одно целое.
Теперь, когда дети выросли и разлетелись из гнезда, мы с Людмилой остались вдвоём. Дима работает в Питере программистом, Аня вышла замуж и ждёт ребёнка. Мы радуемся за них, но иногда тоскуем по временам, когда дом звенел от детских голосов. Люда тоскует тихо — вижу это по её глазам. Но вместо грусти она шьёт пелёнки и вяжет крохотные носочки. Смотрю на неё и думаю: какое же это чудо — моя женщина.
Мы редко говорим о любви. Наверное, потому что она давно в мелочах. В утреннем кофе, который я варю ей, зная, что без него она не проснётся. В пледВ её привычке поправлять мне воротник перед выходом, будто я всё ещё тот юнец, которому нужно, чтобы о нём заботились.
