Мы с Таней дружили со школы, а потом вместе поступили в университет в Нижнем Новгороде. История, которую я расскажу, случилась с ней на четвёртом курсе, и до сих пор у меня сердце сжимается от несправедливости, которая с ней приключилась. Начиналось всё как в доброй сказке — нежданное наследство, шанс начать всё с чистого листа, перебраться в столицу. Но закончилось всё подлостью — самой горькой, какую только может устроить родня.
Её дядя, старший брат отца, Игорь Васильевич, жил в Питере. Сколотил состояние своими руками, но семью так и не завёл. Всю нерастраченную нежность он отдавал племяннице. Таня была для него как дочь. Он осыпал её подарками, звонил каждые выходные, расспрашивал об учёбе. А потом его не стало. Умер тихо, в одиночестве. Долго болел, но никому не жаловался. Таня узнала о его смерти лишь после похорон — её вызвал нотариус.
Оказалось, дядя оставил ей трёшку в центре Петербурга — светлую, с панорамными окнами, свежий ремонт. Отец Тани получил часть денег, а вот квартира досталась именно ей. Тогда казалось, что судьба даёт ей шанс — Петербург, новая жизнь, возможности. Но была одна загвоздка: у Тани было казахстанское гражданство, а значит, вступить в наследство она не могла. У неё был год, чтобы решить эту проблему.
Отец предложил выход — оформить квартиру на двоюродную сестру, Ольгу, дочь своей младшей сестры. Та уже давно жила в Питере, вышла замуж за русского, родила дочь и получила гражданство. Ольга сразу согласилась помочь: мол, оформим на меня временно, а как только Таня разберётся с документами — перепишем обратно. Все поверили.
Таня перевелась в питерский вуз, поселилась в общаге и начала собирать бумаги. Всё шло хорошо — учёба, подработки, подача на вид на жительство. А потом Ольга явилась на порог и заявила, что разводится и ей с дочкой некуда податься. «Ненадолго, честное слово», — уговаривала она. Таня не стала спорить, пустила. Тогда она ещё не знала, что впускает в свой дом беду.
Через три месяца Таня пришла к своей квартире. Её вещи были сложены в коробки в подъезде. Дверь не открывалась — замок поменяли. Она звонила, стучала, умоляла. Никто не ответил. Вызвала полицию. Когда приехали стражи порядка, дверь открыла Ольга — спокойная, с холодным взглядом. Показала документы, и полицейские только развели руками. Всё по закону. Даже соседи хором подтвердили, что здесь живёт только «Оленька» с ребёнком. О Тане — ни полслова.
Таня стояла в подъезде с чемоданом, а по щекам текли слёзы. Я приехал за ней, посадил в такси и увёз. Она молчала всю дорогу — только смотрела в окно, стиснув зубы. Потом были суды, жалобы, адвокаты. Всё зря. Квартира, которая должна была стать её билетом в новую жизнь, оказалась украденной. И украли её самые близкие.
Сейчас Таня снимает комнату. Работает на двух работах, копит на жильё. А Ольга, по слухам, удачно вышла замуж снова. За того самого риелтора, который помог ей продать питерскую трёшку.
Вот так и бывает: веришь, надеешься, доверяешь. А тебя — предают. И не чужие, а свои. Родные…
