Меня растили, как царевну из сказки. Всё самое лучшее — для меня. Престижные гимназии, частные учителя, путешествия по Европе. Мама твердила: «Ты заслуживаешь только самого лучшего, не смей опускаться ниже». Отец лишь молча кивал — я была его единственной дочерью. Но когда дело дошло до счастья личного, всё пошло наперекосяк.
Своего «идеала» я встретила не сразу. Было много разочарований, пустых увлечений, несбывшихся обещаний. Но когда в моей жизни появился Дмитрий, я подумала — вот он, тот самый, о ком мечтала. Он был галантен, внимателен, обходителен до мелочей. Дарил цветы без причины, читал мне Блока, касался моей руки, как драгоценности. Подруги завидовали, восхищались. Все — кроме Лизы.
— Ты уверена, что он любит тебя, а не твоё приданое? — с сомнением спрашивала она.
Я смеялась. Диме я верила безоговорочно. Любила его — до дрожи, до боли, до слёз. Сыграли свадьбу скромно, без лишней помпы, лишь самые близкие. Родители подарили нам квартиру в центре, на верхнем этаже нового дома. Вид из окна был такой, что сердце замирало. А Дима, благодаря связям отца, быстро стал замом в его фирме. Работал он, впрочем, на совесть — даже папа признавал, что со временем готов передать ему дело.
Мы казались идеальной парой. Так думали все. Через пару лет заговорили о детях. Родители ждали внуков. Мы с Димой решили — время пришло. Но забеременеть у меня не получалось. Месяцы надежд, разочарований, горьких слёз. Врачи разводили руками — проблема была во мне. Я прошла лечение, гормоны, пыталась сохранять надежду. Потом решились на ЭКО. Неудачи окончательно подкосили меня. Стала раздражительной, уставшей, закрытой. Но Дима был рядом. Или мне так казалось.
Приближался мой тридцатый день рождения. Родители настояли на празднике — с гостями, музыкой, душевными тостами. Хотели вернуть мне радость. Я изо всех сил изображала веселье, хотя внутри всё было разбито. Среди веселья зазвонил телефон. Я вышла в соседнюю комнату, чтобы ответить. В зале стоял смех, а в трубке — женский голос. Чужой. Твёрдый.
— Простите за беспокойство, — сказала она. — Я знаю, вам сейчас нелегко, но вы женщина и поймёте. У нас с Дмитрием давние отношения. И я жду от него ребёнка. Он говорил, что у вас с этим проблемы. Пожалуйста, отпустите его. Ему нужен наследник. Моему ребёнку нужен отец.
Я слушала и не дышала. В висках стучало. Комната поплыла перед глазами. Хотелось кричать, убежать, исчезнуть. Я поняла, где он проводил те вечера, когда говорил, что уезжает к другу, к матери, на встречу. Поняла, почему стал холоднее, резче, молчаливее.
Я вытерла слёты, глубоко вдохнула и вернулась к гостям. Улыбалась. Смех давил горло, глаза горели, но я выдержала. Когда все разошлись, остались только родители. Тогда я тихо сказала:
— Папа, мама… Дима мне изменил. И та женщина ждёт от него ребёнка.
В комнате повисла мёртвая тишина. Отец встал, медленно подошёл к мужу и глухо проговорил:
— Ты мне больше не зять. Убирайся из моего дома.
Мама увезла меня к себе. Хотела остаться, но я попросила оставить меня одну. Ночью Дима вернулся. Стоял в прихожей, как побитая собака. Умолял простить. Говорил, что не любит её. Что это случайность. Что, может, она его приворожила. Я молчала. Разрешила переночевать. Не из жалости — просто у меня не было сил выгонять.
Утром он снова начал молить. Просил, чтобы я уговорила отца. Сказала, что всё наладится. Я смотрела на него и видела чужого. Любви больше не было. Не было и веры.
Он ушёл. Та женщина, по его словам, уже собиралась рожать. Я не знала, правда это или манипуляция. Но знала другое — ребёнка, которого так ждала, у меня не было. А у него — будет. Не от меня.
Теперь я стою перед выбором: отпустить или бороться? Но за что бороться, если он предал? Жизнь без него пугает. Но жить с ним — уже невозможно.
