Порой мне кажется, что у моей мамы вместо сердца — бескрайний океан всепрощения. Пять лет назад отец поступил с ней так низко, что до сих пор комок подкатывает к горлу. А она? Спокойно вздыхает и говорит: «Что было, то сплыло. Пришёл, повинился, на коленях прощения просит… Хочет снова жить вместе…»
А мы с братом — ни в какую. Потому что помним всё. А прощать такое — всё равно что предать саму себя. Почти сорок лет они были одной семьёй. Прошли путь от общаги до просторного дома в Подмосковье. Сначала — крохотная комнатка, потом — двушка, трёшка, а там и роскошная четырёха в новостройке, а позже — коттедж в Барвихе. Отец любил жить на широкую ногу. Новая иномарка раз в два года, ремонты «как в журнале», техника последней модели.
А ещё он любил свою секретаршу. В самом прямом смысле — захаживал к ней «на чай» регулярно. И вот однажды она заявила, что ждёт ребёнка. Аборт делать поздно. И отец решил: «Люблю, ухожу к ней!» Если бы просто собрал вещи и ушёл — ещё куда ни шло. Но нет. Он начал делить имущество, будто мы ему чужие. Считал каждую копейку: «А не забыл ли я чего взять?»
Я тогда уже была замужем, жила отдельно. А вот брат остался с мамой. Ему обещали квартиру к свадьбе — отец сам говорил. Но после скандала от обещаний остался только ветер. Квартиру не отдал. Прихватил дом, гараж, машину, да ещё и вынес из квартиры всё, что считал «своим». Даже маму оставил без денег на счету — мол, теперь они нужны его «новой» семье.
Потом несколько месяцев отец наведывался к нам, как на работу — то за креслом из кабинета, то за хрустальными бокалами. И только когда брат сменил замок, это прекратилось. Тогда мы с мамой решили разменять квартиру, чтобы брат с женой могли жить отдельно. На свадьбу отца не звали — он и не настаивал. После его ухода финансы пошатнулись, но мы выкрутились.
Мама вернулась на старую работу — опытного бухгалтера встретили с радостью. Мы с братом тоже подтянулись, и понемногу всё наладилось. А вот у отца дела пошли наперекосяк. Здоровье сдало, молодая жена, ради которой он всё бросил, выставила его за дверь. В этот раз он даже не спорил — оставил ей дом, взял только машину и переехал в гостиницу.
И началось… Звонки маме, нытьё: «Прости, ослеп я… Давай всё вернём…» И знаете что? Она согласилась! Пришла к нам с братом и говорит: «Отец хочет помириться… Может, дадим ему шанс?»
Мы онемели. Отрезали: если ты его пустишь обратно — мы в этот дом больше не придём. Любим тебя, всегда поможем, но прощать предателя — не великодушие, а унижение.
И называть его «отцом» мы больше не будем. Потому что тот, кто променял семью на мираж, не заслуживает этого слова.
