10 марта 2024
С детства меня растили как принцессу из сказки. Всё самое дорогое — мои лучшие школы, репетиторы, поездки по Европе. Мама твердила: “Ты заслуживаешь только королей, не опускайся до простолюдинов.” Отец молча кивал — я была его единственной дочерью. Но когда дело дошло до личного счастья, жизнь преподнесла сюрприз.
Своего “рыцаря” я встретила не сразу. Было много мимолётных увлечений, разбитых надежд. А потом появился Дмитрий. Казалось, сама судьба свела нас. Он был галантен, внимателен до трепета — дарил букеты в дождливые дни, декламировал Есенина, носил мою шаль, будто святыню. Подруги ахали, завидовали. Все кроме Лены.
“Ты уверена, что он любит тебя, а не твою фамилию?” — спрашивала она, хмуря брови.
Я лишь смеялась. Диме верила, как себе. Обожала его до дрожи в коленях, до бессонницы. Свадьбу сыграли скромно — без пафоса, но с душой. Родители подарили трёхкомнатную в центре Москвы, с видом на Кремль. Димка, благодаря отцу, стал замом в нашем семейном бизнесе. Работал не за страх, а за совесть — даже папа признавал, что со временем доверит ему дело.
Мы были образцовой парой. Так думали все. Через пять лет заговорили о детях. Родители ждали внуков. Мы с Димой решили — пора. Только вот забеременеть не получалось. Месяцы тестов, слёз, шёпота врачей. Диагноз звучал как приговор — бесплодие. Гормоны, клиники, три провальных ЭКО. Я стала тенью — злой, хрупкой, чужой. Но Дима был рядом. Или это мне казалось?
Мой тридцатый день рождения родители устроили с размахом — ресторан, шампанское, каравай. Хотели вернуть мне радость. Я изображала веселье, хотя внутри горело. В разгар праздника зазвонил телефон. Отошла в гардеробную — в трубке женский голос. Чужой. Твёрдый.
“Извините за беспокойство, — начала она. — Я знаю, как вам сейчас больно. Но между мной и Дмитрием серьёзные отношения. Я беременна. Он говорил, что у вас… проблемы. Умоляю — отпустите его. Моему ребёнку нужен отец.”
Мир рухнул. В ушах звенело, ладони вспотели. Теперь я знала, где он пропадал все эти вечера под предлогом “совещаний”. Понимала, почему стал холоден, как зимний подъезд.
Вытерла помаду с губ, глубоко вдохнула и вернулась к гостям. Смеялась через силу. Проводила всех — остались лишь родители. Тогда и сказала:
“Мама, папа… Дима изменяет. У него будет ребёнок. Не от меня.”
Тишина повисла, как перед грозой. Отец встал, подошёл к зятю и прошипел:
“Ты больше не часть нашей семьи. Убирайся.”
Мама довезла меня до дома. Хотела остаться, но я попросила одиночества. Ночью Дима вернулся. Стоял в прихожей, как провинившийся школьник. Клялся, что не любит её. Что это “ошибка”. Что она “сама напросилась”. Я молчала. Разрешила переночевать — не из жалости, а от бессилия.
Утром он ползал на коленях. Умолял поговорить с отцом. Я смотрела в эти знакомые глаза и видела чужака. Любовь умерла. Вместе с доверием.
Он ушёл. Та женщина, по его словам, уже на восьмом месяце. Правда ли это — не знаю. Знаю одно: ребёнка, о котором мечтала, у меня нет. У него — будет. Но не со мной.
Стою на распутье: бороться или отпустить? Но за что сражаться, если он уже предал? Жизнь без него пугает. Но жить с предателем — хуже.
Вывод прост: не всё, что блестит — золото. Даже самые тёплые руки могут оказаться чужими.
