Она ушла, а он осознал свою любовь лишь тогда, когда уже ничего нельзя было исправить.
Игорь сидел в «Жигулях», не отрывая взгляда от входа в кафе. Его пальцы дрожали, в ушах стоял звон, будто от долгой пьянки. Сегодня — встреча одноклассников. Двадцать лет с выпускного. Двадцать лет с того дня, когда он своими руками разбил то, что могло бы стать его счастьем.
Тогда он заподозрил Людмилу в измене. Снимок с каким-то мужчиной, якобы её новым ухажёром, свёл его с ума. Людмила не оправдывалась. Молчала. А он орал, обвинял, выплёскивал на неё всю свою злость. И она ушла. Без скандалов. Без лишних слов.
Через год он женился на Ольге. Не из любви — назло. Чтобы доказать Людмиле, что счастлив и без неё. Но счастья не получилось. Брак был тихим, как застойное болото. Всё вроде как должно было радовать: жена, дочь, работа. Но внутри — пустота.
А сегодня он снова увидит её. Людмилу. Ту самую. Ту, которую на самом деле любил.
Он вошёл в зал и сразу ощутил её присутствие. Нет, не заметил — именно ощутил. Её энергия, её смех, лёгкий, как ветер над полем. Она была всё так же прекрасна: платье в горошек, русые волны волос, взгляд, в котором читалась уверенность. И в груди снова заныло.
— Люда… — окликнул он её, когда она вышла перекурить.
— Ну что, Игорь? — её голос звучал спокойно, с едва уловимой усмешкой.
— Расскажи… как ты жила…
— Ты правда хочешь это услышать? — в её тоне не было злости, лишь усталость. Такая, которая приходит после долгой борьбы.
— Я не могу без тебя. Без нас…
— Нас больше нет, Игорь. Давно.
— А… ребёнок? — вырвалось у него неожиданно даже для себя.
Люда побледнела. Закрыла глаза. Потом ответила твёрдо, почти шёпотом:
— Ты о том, которого я потеряла после твоих истерик? О том, кого не смогла удержать, потому что рыдала сутками? Да, я была беременна. Но ты ведь сказал, что он не твой. Ты поверил фото. Не мне. Не нам. А Ольге.
Он опустил голову. Он сжёг всё дотла.
— Я выжила, Игорь. Искалеченная, но живая. Уехала в Пермь. Начала сначала. Меня спас человек, который увидел во мне не ошибку, не обломки прошлого — а просто меня. Теперь у нас двое приёмных детей. Они мои. И я счастлива.
— Прости…
— За что? За то, что сломал мне жизнь? Я простила. Себя — дольше, чем тебя. Но теперь я другая. Я не твоя. Ты опоздал.
Люда развернулась и пошла прочь. Легко, как будто не касаясь земли. Уверенно. Всё то, что он когда-то не смог сохранить.
А он остался стоять под фонарём, с разорванной в клочья душой и одной мыслью: ничего уже не вернуть. Поезд ушёл. И даже если он двадцать лет носил её в сердце — теперь для неё он просто призрак из прошлого.
