«Мне плохо, приезжай срочно»: как старики ломают судьбы своих выросших детей
У преподавательницы моего сына была мать – пожилая, но вполне бодрая женщина, не требующая постоянного ухода. Однако она привыкла звонить дочери с одним и тем же: «Что-то мне нехорошо, приезжай немедленно». Эти слова звучали как приказ, и каждый раз означали одно: бросай всё и мчись к ней.
Дочь приезжала – ночью, на рассвете, среди рабочего дня. Приезжала, потому что была хорошей дочерью, потому что не умела иначе. Потом шла на уроки, вела занятия, возвращалась домой – и снова мчалась на зов. Так шли месяцы, а может, годы. Пока тело не сдалось.
Сначала случай – женщина упала и сломала руку. Едва оправилась – новая беда, на этот раз нога. Но даже это не остановило мать: стоило дочери чуть прийти в себя, всё начиналось заново.
Осенью она снова вышла на работу. Вернулась к детям, к привычному ритму. Но не успела оправиться окончательно, как мать снова зазвонила: «Мне плохо. Приезжай. Сейчас же».
И женщина поехала. Снова и снова. Пока однажды не рухнула с воспалением лёгких. Умерла в больнице – молодая, светлая, любимая всем классом. Никто не мог поверить, что её больше нет. Рыдали дети, родители, коллеги. Лишь мать, кажется, так и не осознала, что потеряла единственную, кто приходил по первому крику.
Прошёл лишь месяц после похорон, а пожилая женщина взялась за младшую дочь. Та была не такой, как сестра – крепкая, с характером, в отца. На зовы она не бросалась.
Но мать давила. Звонила, ныла, обвиняла: «Ты меня не любишь. Я никому не нужна. Никто не приедет, пока я не умру». И однажды младшая взорвалась.
— Маша всё для тебя делала. Бегала, спасала, носила лекарства. И где она теперь? В земле. А я хочу жить. Поэтому сейчас я на работе. Приду позже. А если плохо – звони в скорую. Раз можешь набрать мой номер – значит, и 103 наберёшь.
Прошло пятнадцать лет. Мать жива. И скорая приезжала – не раз. Врачи помогали. Но без ночных мучений дочери, без драм и истерик. Живёт. Как может. Разве что звонит теперь реже.
Порой кажется, что в старости у некоторых словно ломается тормоз. Вместо того чтобы беречь детей – они сажают их на невидимую цепь. Не болезни виной, а обиды, капризы, эгоизм. Вот и звонят: «Мне плохо, приезжай». А потом и детей не остаётся.
Если доживу до седин и мне понадобится помощь – хочу сохранить разум. Если буду понимать – пусть отправят в дом престарелых. А если нет – тем более. Пусть живут свои жизни. Пусть растят детей, строят дома, ездят отдыхать.
Не хочу быть тем, кто страхом перед смертью губит близких. Кто обвиняет всех, лишь бы не чувствовать себя одиноким. Кто не скажет «спасибо», но одним звонком может перевернуть чужую жизнь.
Многие возмутятся: «Как можно так говорить? Это же мать!» Но обычно так кричат те, кто не сидел ночами у постели больного старика. Не глотал слёзы в тёмной кухне. Не слышал в трубке: «Мне плохо!» – зная, что это лишь способ привлечь внимание.
Таких легко осуждать. Но понять – куда сложнее.
Я не оправдываю жестокость. Но у детей тоже есть право на жизнь. И иногда, чтобы спасти её – нужно просто не приехать.
