Моя душа кричит от боли и покинутости. Я устала сражаться одна, пока мои взрослые дети, ради которых я отдала всю себя, даже не вспоминают про меня. Я бросила им ультиматум: либо они начнут проявлять заботу, либо я продам всё и перееду в дом ветеранов, где хоть кто-то обо мне позаботится.
Мы с мужем, Владимиром, посвятили жизнь нашим детям — сыну Ивану и дочери Светлане. Они были нашим счастьем, долгожданными детьми, ради которых мы отказывали себе во всём. Мы экономили на себе, чтобы у них были лучшие игрушки, одежда, образование. Может, мы их избаловали, но это шло от великой любви — желания дать им всё то, чего сами были лишены в юности.
Лучшие преподаватели, престижные университеты в Санкт-Петербурге, путешествия — мы с Владимиром оплачивали всё. Я гордилась нашей семьёй, считала её идеалом. Мы трудились не покладая рук, чтобы у детей было всё, чего не было у нас, чтобы их жизнь сложилась легче. Тогда я верила, что они оценят это.
Когда Светлана вышла замуж и ждала ребёнка, мой мир рухнул: Владимир скоропостижно скончался от инфаркта. Я еле пережила эту потерю — он был моей опорой, второй половиной. Но я держалась ради дочери, зная, что ей нужна моя помощь. Я отдала Светлане квартиру в центре Нижнего Новгорода, доставшуюся мне от бабушки. Когда Иван женился, я передала ему двушку, полученную от тёщи. Дети получили крышу над головой, но официально я не торопилась переоформлять жильё.
В прошлом году я вышла на пенсию. Пора бы давно, но я тянула до последнего. В 73 года я работала лучше многих молодых, но здоровье начало сдавать. Силы уходили, а боль в суставах и сердце становилась невыносимой. Я чувствовала, как жизнь ускользает из рук.
Мой старший внук, Миша, уже ходил в школу, а у Ивана недавно родилась дочка. Я помогала с Мишей, когда могла, но с новорождённой сил уже не было. Да меня и не просили. А я сама справляться не могла. Когда я звонила детям и просила хотя бы привезти продукты или помочь с уборкой, они находили сотню отговорок: работа, дела, усталость.
Мы виделись только по праздникам. В остальное время я была одна, борясь с бытом, несмотря на слабость и боль. Однажды я упала на кухне и не смогла встать. Если бы не соседка Вера, вызвавшая скорую, я бы умерла на холодном полу. В больнице я ждала детей, но они лишь бросили: «Мама, мы на работе, не можем приехать». Когда меня выписали, я попросила Светлану забрать меня, но она холодно ответила: «Возьми такси, ты же взрослая».
Тогда я обратилась в соцзащиту. Попросила подобрать хороший пансионат и узнать стоимость проживания. Я устала быть обузой, устала от безразличия. Хотя бы там обо мне позаботятся.
Когда дети наконец приехали, я собралась с духом и сказала: «Либо вы начинаете помогать, либо я продаю квартиры и уезжаю в пансионат. Денег хватит». Светлана вспылила: «Ты что, шантажируешь нас? Хочешь оставить нас без жилья? У нас ипотеки, дети, свои проблемы, а ты думаешь только о себе!» Её слова резали, как стекло. Я отдала им всё, а они даже стакана воды принести не могут?
Я была раздавлена их реакцией, но их равнодушие лишь укрепило мою решимость. Я не прошу многого — только каплю тепла, которого заслуживаю. Но они не сделали выводов. Я не хочу доживать дни в одиночестве, чувствуя себя ненужной. Не знаю, что будет дальше, но иного выхода не вижу. Пусть это звучит как угроза, но это мой последний шанс на достойную жизнь…
Жизнь научила меня: даже самая крепкая любовь должна иметь границы. Иначе тебя перестают ценить.
