Аня сидела на кухне своей уютной «хрущёвки» в Екатеринбурге, наблюдая, как за окном хмурый дождь поливает дворовые лавочки. Сердце щемило от едких воспоминаний о словах бывшей свекрови, Людмилы Семёновны. Та, важничая, как индюк на деревне, вещала всем подряд: «Мой Алёша — благородная душа! Оставил жене всё — и квартиру, и Ладу, даже мебель не тронул! Ушёл с одним чемоданом, как истинный джентльмен!» Не зная подоплёки, можно было и поверить в этот подвиг. Но Аня-то знала правду — и от этой лжи под ложечкой сосало.
Квартира досталась ей от бабушки ещё до свадьбы. Каждый скол на стене, каждый скрип паркета был родным. Машину она купила сама, копив три года на бухгалтерскую зарплату, пока Алёша «искал себя» на диване. Вкладывал ли он хоть рубль? Ха! Когда свекровь вещала про его «великодушие», Аня только ядовито фыркала. Да что он мог забрать-то? Диван — её, микроволновка — подарок от родителей, даже шторы шила тётка из Челябинска. Алёша был в их доме скорее квартирантом, чем хозяином.
Брак длился четыре года, но Аня чувствовала себя, как белка в колесе. Алёша за это время сменил пять работ: то «не те условия», то «начальник — дурак». Мечтал стать то режиссёром, то криптомиллионером, но дальше ютуба дело не шло. Аня же вкалывала с восьми до шести, платила за ЖКХ, таскала сумки из «Пятёрочки», а он… предавался высоким материям под сериалы. «Ну за что мне такая расплата?» — думала она, разгребая очередную кучу его носков.
При разводе Алёша, разумеется, «поступил по-рыцарски» — ушёл с одним чемоданчиком, громко хлопнув дверью для драматизма. Людмила Семёновна немедленно окрестила это подвигом: «Мой сын — белый медведь! Всё отдал, начал с нуля!» — и Ане порой хотелось вылить на неё ведро холодной правды: «Он не отдал — он просто не вложил ни гроша!» Но она молчала. Родные знали, как она тащила этот брак на своей спине, как засыпала со слезами от усталости. А болтуны с лавочки? Пусть верят в сказки.
Хотя… Каждый раз, услышав свекровины россказни, Аня сжимала зубы. «Всё оставил» — звучало как издевка. Это не он оставил — это она отстояла своё. Не дала превратить жизнь в руины, как он превратил их брак. Глядя на фотографии в рамочках, на фикус, переживший даже этот развод, Аня думала: «Всё здесь — моё. Заработано, выстрадано. И никто не перепишет мою историю».
После развода Аня записалась на танцы, начала печь торты (оказалось, Алёша просто занижал её таланты). Глаза, потухшие за годы «семейного счастья», снова заискрились. В глубине, конечно, ещё клокотало: его ложь стала легендой, а её правду замяли, как плохую пресс-конференцию. Но Аня знала — выдюжит. Она всегда выдюживала. В конце концов, не зря же в России говорят: «Кто везёт, на том и едут». Вот только кататься на ней Алёша всё же отучился.
