Разбитые розы: Повесть о любви Алины и Дмитрия
Рано, на заре, Елизавета Петровна ворвалась в квартиру дочери, шаги её гулко разносились в тишине. Увидев Алину на кухне, уткнувшуюся лицом в ладони, с плечами, дрожащими от слёз, мать замерла.
— Алинка, что случилось? — голос её дрогнул от страха.
Дочь молчала, лишь сдавленно всхлипывала.
— Родная, с малышом что-то не так? — сердце Елизаветы Петровны сжалось от ужаса.
— Нет, мама, с ребёнком всё хорошо, — едва слышно прошептала Алина, вытирая слёзы.
— Тогда что за горе, как на поминках? — мать шагнула ближе, вглядываясь в её лицо.
Алина, не в силах говорить, сорвавшимся голосом выкрикнула:
— Мама, вот! Смотри! — и сунула ей телефон с экраном, горящим от сообщения.
Елизавета Петровна дрожащими руками взяла его, пробежала глазами текст и остолбенела, будто громом поражённая.
Тем временем Дмитрий, только что вернувшийся из долгой командировки, тихо поставил тяжёлый чемодан у порога их дома в пригороде Ярославля. В руках он сжимал пышный букет алых роз — любимых цветов Алины. Он мечтал удивить жену, не предупредив о приезде. Сердце билось в предвкушении: он представлял, как войдёт, обнимет ничего не подозревающую Алину, вдохнёт запах её волос и поцелует так, как не целовал уже месяцы. Крадучись, чтобы не выдать себя, он поднялся на крыльцо и замер, услышав голос тёщи из кухни:
— Я тебе сто раз говорила, Алинка, ты заслуживаешь лучшего! Хватит терпеть, хватит молчать! Пора рвать эти цепи! — голос Елизаветы Петровны звучал резко, с непоколебимой уверенностью. — Он тебя иссушил, а ты всё жалеешь его! Такие дела не терпят отлагательств, дочка. Поверь моему опыту, так будет лучше!
Дмитрию показалось, будто земля уходит из-под ног. Слова жгли, как раскалённый утюг. Алина молчала, не возражала, и это молчание рвало ему душу. Неужели она и правда считала его недостойным? Букет задрожал в его руках. Он не стал входить, молча обул ботинки, подхватил чемодан и, бесшумно закрыв дверь, ушёл, оставив за спиной дом, который считал своим.
На душе у него было пусто и холодно, будто янва ворвался в грудь. Он не верил, что тёща, всегда казавшаяся близкой, так его презирала. А Алина… Если она уже всё решила, он не даст ей бросить себя первым. Он любил её безумно, но если она несчастна — отпустит.
Дмитрий остановился у друга, где провёл бессонную ночь, перебирая в памяти каждое слово. Утром, с каменным сердцем, написал Алине: «Я полюбил другую. Не жди. Будь счастлива. Прощай». Отправив, почувствовал, будто что-то внутри оборвалось. Сел на первый поезд до Москвы, решив забыть прошлое.
В столице он сменил номер, стёр все фото, чтобы не терзаться. Устроился водителем трамвая, снял крошечную комнатушку и ушёл в работу с головой. Возвращался поздно, падал на кровать и забывался сном. Так шли дни, недели, месяцы.
Алина, получив сообщение среди ночи, не верила глазам. Перечитывала снова и снова, слёзы лились ручьём. Она ждала его, считала дни до возвращения, а он… предал. Когда утром Елизавета Петровна застала её в слезах, бросилась к ней в испуге:
— Алинка, что случилось? С малышом беда?
— Нет, мама, — всхлипнула дочь и протянула телефон.
Елизавета Петровна прочла вслух:
«Я полюбил другую. Не жди. Будь счастлива. Прощай».
Она ахнула, прижав руку к груди.
— Мама, за что? — рыдала Алина. — Он нашёл другую, пока был в отъезде! А я… одна. Как жить? А наш ребёнок? Он так мечтал о малыше, а теперь бросил нас!
— Не говори так, — твёрдо обняла её мать. — У тебя есть ради кого жить. Скоро станешь матерью. Это твоя радость. Мы справимся. А он… недостоин твоих слёз.
Слова немного утешили Алину. Она всё ещё любила Дмитрия, но спрятала чувства глубоко в душе. Вскоре родила здорового мальчика, назвав его Никитой. Он был вылитый отец: те же глаза, те же русые кудри. Алина часто шептала ему:
— Никита Дмитриевич, мой золотой, хочешь кушать?
Мальчик рос смышлёным и весёлым, наполняя её дни светом. Когда ему исполнилось три года, они поехали в Москву к подруге Светлане, давно звавшей их в гости. Через пару дней Алина повела сына в зоопарк. Села в трамвай — и вдруг увидела за рулём его, Дмитрия.
Сердце её ёкнуло.
— Дмитрий! — вырвалось у неё.
Он обернулся, и взгляды их встретились. На миг он забыл обо всём.
— Привет, Алина, — тихо сказал он, опомнившись.
Сначала он не заметил мальчика, державшего её за руку. Горечь сдавила грудь: неужели она родила от другого? Но тут Никита поднял глаза и спросил:
— Мама, кто это?
— Это твой папа, — громко ответила Алина, чтобы Дмитрий услышал, и вышла с сыном из трамвая.
Он оцепенел. «Твой папа» — эхом отзывалось в голове. Остановив трамвай, извинился перед пассажирами и бросился за ней. Догнав, схватил за руку:
— Правда? Он мой?
Алина кивнула, глаза блестели.
— Я никогда не обманывала. Иди, тебя ждут, — указала на трамвай.
Дмитрий понял, что сейчас не время, но отпустить её не мог:
— Жди меня здесь в девять. Пожалуйста.
В зоопарке Алина думала только о нём. Неужели он верил, что она могла быть с другим? Разум говорил забыть, но сердце тянуло на встречу. Вечером, оставив Никиту со Светланой, она пришла.
Дмитрий ждал под моросящим дождём, сжимая зонт. Увидев её, подбежал, укрыв от воды:
— Пойдём туда, — указал на кафе.
За чаОни вошли в кафе, и наконец-то начали говорить — не через сообщения, не через боль, а глядя друг другу в глаза, как когда-то.
